Виктор Зуев - Буферная зона

Старичок выдернул вилку из розетки, подхватил за ручку чайник и, обжигаясь, сноровисто разлил кипяток в две железные кружки, стоящие на столе. Затем сам уселся за стол и принялся с шумом прихлебывать из кружки, держа ее двумя руками и приговаривая:

– Кипяточек по утрам – это первейшее дело. Кипяточек душу греет и голову веселит. Ты попробуй, в груди сразу теплее станет.

Я сел с ним за стол, и придвинув к себе кружку с кипятком, оглядел вопросительно пустой стол. Старичок, заметив мой взгляд, сказал:

– Я привык так пить, так вкуснее. Хотя вот, на, держи, – и, не вставая, повернулся, взял с полки на стене тарелку с какими-то черными комочками и поставил на стол.

– Сухарики. Правда, подгорели малость, да ничего, так даже для желудка полезнее, – и закинул один комочек себе в разинутый беззубый рот как в топку.

Я не стал брать сухарики, а отхлебнул из кружки кипятка, чтобы задобрить хозяина.

– Что тебя привело сюда, молодой человек? – спросил старик, продолжая прихлебывать и размачивать во рту сухарик, катая его там языком.

– Я еду с деревни Комково, там женщина живет по имени Степанида, это она мне подсказала к Вам обратиться. Вы ведь Артемий, насколько я понимаю?

– Да, Артемий. Помню Стешку, помню. Бедовая была бабенка по молодости, ох балованная, страсть. Не одному мужику в округе голову вскружила, и даже я, многогрешный, попадал под ее чары, – начал рассказывать Артемий про свою молодость, как все старики, но я его вовремя перебил:

– Она сказала, что Вы можете мне помочь в поисках. Я скатерть ищу –старинную, полотняную, белую, с бахромой. Не знаете, где ее можно взять?

– Скатерть? Откуда у меня здесь скатерти взяться? Тут порой лишней портянки найти невозможно, а она – скатерть, – развел Артемий руками и посмотрел удивленно по сторонам. – Разве что в большом доме посмотреть, я-то там не живу, холодный он, а топить нечем. В основном, здесь обитаю, в летней кухне, так сказать. Хочешь – пошли в дом посмотрим.

– Да, конечно, я с удовольствием посмотрю на Ваше жилище.

Дед Артемий допил кипяток из кружки, смиренно посидел с минуту, видимо, наслаждаясь теплом в груди, и сказал:

– Ну что ж, пошли посмотрим, – и встав из-за стола, бодренько засеменил к выходу, по ходу оправдываясь перед гостем:

– Я бы тебе яйцо поджарил на завтрак, но эти подлые куры нестись перестали почему-то. Только и знают, что в земле ковыряться, толку из них никакого. Зарежу, наверное, их, к зиме, – и проходя по двору, поддал пинком одной из зазевавшихся тощих кур.

Зимний дом, как его называл дед Артемий, был ненамного больше летней кухни, в нем помимо кухни и спальни была еще прихожая. Старичок побродил по дому, заглядывая в сундуки и шкафы, в которых лежали и висели залежалые вещи с царских времен, покрытые зеленой плесенью, и не найдя ничего похожего, вышел из дома.

– Я ж говорил тебе, что нет у меня скатерти, – и сокрушенно развел руками.

Возле крыльца у входа стояла деревянная лестница для подъема на чердак, прислоненная к стене дома, и я, вспомнив про свой сон, спросил у Артемия:

– Дедушка, а можно я поднимусь на чердак и посмотрю там.

– Слазь, коли хочешь. Там, кроме старых книг, газет и журналов, ничего нет. Только осторожнее, по краям на перекладины наступай, возможно, они уже подгнили.

Я благополучно поднялся по скрипучей лестнице на чердак и действительно сквозь густую старую грязную паутину разглядел связанные стопки газет, журналы и всякое ненужное хламье. С трудом, на коленках я прополз к печной трубе и пошарил за ней рукой. Нащупал какой-то сверток и вытащил на свет. Увесистый пакет был завернут в коричневую упаковочную бумагу. Я осторожно развернул его и увидел краешек белого полотна с кусочком бахромы. Сердце у меня радостно забилось, и я закричал:

– Нашел!

– Ну коли нашел, то неси сюда, – ответил снизу невозмутимо Артемий.

Я слетел с чердака как на крыльях, по пути сломав три лестничных ступеньки, и чудом не разбился.

– Смотри, дед Артемий, смотри! Вот она! – стал я тыкать ему под нос мою находку. – Продай ее мне.

– Ну зачем же продавать. Так бери. Ты нашел, ты и бери. Чужого добра мне не надо. Своего девать некуда.

Но я всё же всучил деду денежную бумажку среднего достоинства, чтобы потом он не сожалел о подарке, и попрощавшись, сразу поехал домой.

В город я добрался уже за полночь, осмотр скатерти решил отложить до утра и лег спать. Долго не мог заснуть под впечатлениями от свершившегося события, а когда наконец заснул, то увидел странный сон, будто я ловлю рыбу в мутной заводи дырявым неводом.