Виктор Улин - Нет иного света

Она – приятная в первый миг общения – оказалась такой тупой упёртой дурой, какими бывают лишь учительницы средней школы.

Люди, отмеченные Каиновой печатью: не знающие ничего, но не сомневающиеся ни в чем.

* * *

Эти семь Анн оказались деле эпохальными женщинами в жизни меня и как мужчины и как человека.

Анна Р. одарила радостью внутренней свободы.

Аня К. открыла мне вершины поэзии.

Просто Анечка окрылила меня как танцора: мужчина, не умеющий танцевать, в принципе не является мужчиной.

Аня Дубчак оказалась моим ВСЕМ в литературе, имеющей женский род.

Анечка Болкисева подарила иллюзию моей состоятельности в литературе.

Анюта *** облагодетельствовала частями тела.

Анна №7 укрепила меня в понимании никчемности школьных учителей, живущих химерами.

Мысли об Аннах и побудили меня к написанию этого мемуара, тема которого оказалась достаточно широкой.

* * *

Здесь я хочу вспомнить всех сокурсниц, оставивших во мне след за годы учебы в Литинституте в 1989-1994 годах.

* * *

Желание писать о них может казаться необоснованным

На одном курсе заочного отделения Литинститута училось не более 100 человек, я провел с ними всего 6 сессий по неполному месяцу.

На курсе матмех факультета ЛГУ числилось 350 студентов, я учился там 5 лет без отрыва, а потом еще 3 года провел в аспирантуре.

Будучи почти профессиональным комсомольским работником (заместителем секретаря факультетского комитета по академической, то есть учебной работе), общаясь сразу с пятью курсами, где девушек с каждым годом становилось все больше.

Но ни об одной из них писать мне не хочется.

Почему?

Только лишь потому, что в ЛГУ я учился с трудом и под родительским давлением, а Литинститут выбрал сам и учеба доставляла мне высшее наслаждение?

Умнейший человек из всех встреченных мною в жизни, член-корреспондент АН СССР А.Ф. Леонтьев повторял:

– женщина математик – и не женщина и не математик.

А уж Алексей Федорович – невысокий хромой и харизматичный – был таким ЗНАТОКОМ, что жена Мария Григорьевна до самой смерти не позволяла ему иметь аспирантов женского пола.

Sapienti sat.

* * *

В том же Литинституте были девушки и на других курсах.

И не только девушки, женщин тоже хватало.

Например, Марина М., описанная мною в мемуаре « Девушка с печи №7 ».

Девушка настолько яркая, что ее запомнил по тому самому 1994 году, а теперь узнал в мемуаре прозаик Женя Ж., который даже не учился в Литинституте, а всего лишь приезжал к приятелям на Высшие литературные курсы в нашу литобщагу.

* * *

Или бальзаковского возраста Оленька – методистка из учебной части, обладавшая таким внешними достоинствами, что у меня захватывало дух от одного лишь взгляда на нее.

Но отношения между нами ограничивались совместным исполнением романсов в деканате.

Ведь знойная Оленька тащилась…

Именно тащилась – о чем неоднократно признавалась автору этих строк – иного слова я не подберу!

Тащилась не от меня, а от примитивного самца, как бы прозаика, моего сосеминариста Володи Б.

Чье единственное достоинство открывалось лишь тем женщинам, про которых он презрительно говорил, до какой степени

«любит вскрывать новые тюбики зубной пасты.»

* * *

Но здесь я хочу написать лишь о сокурсницах.

О всех, кто остался в моей памяти.

Сразу подчеркну, что ни с одной из описываемых ниже у меня не было ничего такого, что теперь принято называть пошлым термином « романтические отношения » (где эвфемизмом « романтика » обозначено простое слово « постель »).

Все связанное с ними прошло на эстетико-платоническом уровне, но тем не менее они оставили в душе несравненно теплый след.

Ведь только ничего не смыслящие в жизни мужчины полагают, будто лишь физическое обладание женщиной может дарить свет радости.

* * *

Вспоминаю всех по мере возникновения на том или ином периоде моей учебы.

Глубина идентификации героинь зависит от степени нескромности моих воспоминаний о каждой из них.

Абитуриентом Литинститута я стал в 30 лет.

(Если быть точным, свое эпохальное тридцатилетие я пережил как раз в литинститутской « абитуре ».)

Пройдя творческий конкурс с повестью « 9-й цех », я был допущен к обычным вступительным экзаменам.

Не помню уже сколько человек на место оставалось на этом этапе; думаю, что не больше 2-3, поскольку основная масса претендентов была отсеяна на уровне предварительного отбора произведений. Но тем не менее я волновался всерьез, поскольку школу окончил 13 лет назад, программы не раз поменялись, да и привычка сдавать подобного рода экзамены давно у меня пропала. Пол-лета, уехав во время отпуска в Ленинград, я готовился.