Антон Ратников - Репортаж из леса

– А правда после конференции всем нальют? – волновался профессор Григорьев.

– Может, и нальют. В прошлом году наливали, – отвечал похожий на метлу профессор Тихов.

Григорьев, успокоенный, куда-то уходил.

К половине десятого народу в холле перед лекционным залом набралось уже достаточно. Все громко разговаривали, обсуждая футбол, Диму Билана и каких-то кошек. О журналистике никто и не думал.

Началась регистрация. Лаборантка кафедры раздавала зарегистрировавшимся программку с темами докладов. Все внимательно ее прочитывали, стараясь отыскать в гуще фамилий свою. Найдя, профессора вздыхали и растворялись в толпе.

Лаборантка всем приятно улыбалась. Я подошел к ней и спросил, как дела.

– Ужас, – ответила она полушепотом.

– В чем дело? – удивился я. Пока что все шло более-менее нормально.

– Посмотри, – сказала она и протянула мне программу. Я вчитался и обомлел. Крупным шрифтом на обложке было написано: «НАЧНАЯ КОНФЕРЕНЦИЯ».

– Может быть, правильно – ночная?

– Тебе лишь бы шутить, – обиделась лаборантка, – а меня могут уволить.

– Брось, это не твоя вина, а редактора. Ну, или корректора. Короче, того, кто проверял.

– Никто не проверял. Я тебе и редактор, и корректор, и Иосиф Бродский.

Я так и не понял, при чем здесь Иосиф Бродский, но на всякий случай попрощался и отошел в сторонку.

Вскоре кончились бейджи. А профессора все подходили и подходили. Узнав, что табличек с надписью «Участник» нет, они поджимали губы. Кто-то принимался скандалить. Самому ретивому крикуну – директору какой-то телекомпании – я отдал свой неподписанный бейдж.

– А как же вы? – проявил он сочувствие.

– Ничего. Я как-нибудь так.

– Но ведь в этом весь смысл…

Я поднял одну бровь (этому фокусу меня научил младший брат) и, ничего не говоря, пожал плечами.

– Весь смысл… – продолжил телевизионщик, обращаясь уже к кому-то другому. Меня он так и не поблагодарил.

К десяти появились студенты с кислыми лицами. Радовались конференции в основном двоечники, потому что у них отменили семинар по древнегреческой литературе. Они заговорщицки улыбались и прятали от посторонних взглядов плееры.

Отличницы, наоборот, рассредоточились по толпе и вступили в разговор с профессорами. Отказать красавицам седовласые мужчины не могли. Поглаживая клиновидные бородки, они не спеша рассказывали о своих успехах. Девушки делали вид, что слушают.

Наконец двери лекционного зала отворились, и туда стали пускать людей. Перед входом возникла давка. В этот момент участники конференции стали похожи на футбольных фанатов, опаздывающих на матч.

Когда все желающие вошли и расселись по местам, я тоже осмелился составить им компанию. Выбрал кресло поближе к выходу. Так проще слинять, если что. Но я оказался не один такой умный – пришлось выдержать конкуренцию. К счастью, по трансляции объявили, чтобы студенты садились в первые ряды. Они, ворча, повиновались, и на галерке стало посвободнее.

Сидящий рядом моложавый профессор, которого я видел впервые в жизни, подмигнул мне.

– Ну как? – спросил он.

Я показал большой палец.

– Да-да, – сказал он. По его виду было понятно, что он крайне доволен собой. Я не стал спрашивать почему.

Спустя еще десять минут прибежала Растергаева.

– Мы немного задержимся, – сказала она. – Должен приехать Пырьев. Мы все ждем Пырьева.

– Кто такой Пырьев? – зашушукались в толпе. Выяснилось, что никто не знает Пырьева.

– Наверное, какой-нибудь крупный ученый, – предположил мой сосед.

– Почему же его никто не знает? – поинтересовался я.

– Чем крупнее ученый, тем меньше людей его знает, – ответил он.

Я хотел задать еще один уточняющий вопрос, но воздержался.

Все заскучали. Некоторые студенты постарались выскочить из зала, но были застуканы заместителем декана. Их ждали выговоры.

Я уже устал бороться с зевотой, когда наконец Растергаева вернулась, ведя за собой какого-то длинноволосого студента. Студент выглядел неважно: то ли с похмелья, то ли со сна. Подойдя к компьютеру, он стал совершать загадочные манипуляции. У него, видимо, все получилось. По крайней мере, заработал проектор, показывающий рабочий стол какого-то компьютера.

Растергаева успокоилась и даже как будто стала меньше ростом.

– Давайте начнем, – сказала она в микрофон.

– Позвольте, – встал с места тот самый телевизионщик, которому я подарил бейдж. – А где же Пырьев? Как мы можем начать без Пырьева?