Олег Попенков - Не потерять себя

– Жить? А как? Я ведь без рук! А мне всего двадцать два года! – Слёзы обиды на судьбу стояли в глазах парня.

– Вот и хорошо, что ты молодой! Подлечишься, окончишь ещё институт – читать-то ведь ты можешь? И писать научишься! А сейчас просто не думай об этом – лежи и, скажем, сочиняй сказку!

– Что?! – не поверил своим ушам Анатолий.

– Сказку, – подтвердил Павел Кузьмич абсолютно спокойным голосом. – Мы, когда в окопах гнили, истории всякие придумывали, чтобы отвлечься. Вот и ты тоже придумай!

– О чем? – всё ещё не веря до конца в услышанное, осведомился молодой человек.

– Ты когда-нибудь слыхал про единорога?

– Нет, а что это?

– Не что, а кто! Это прекрасное сказочное животное – белый конь, у которого прямо посреди лба растёт один большой острый рог. Он бесстрашен и может вступить в битву даже со львом!

– А где он живёт?

– Нигде. Это животное – миф, символ веры и целомудрия. Животное своенравное, но покорно ложится на землю у ног юной, непорочной девушки. Легенда о единороге жила в сознании людей ещё задолго до Рождества Христова. Его изображали на гербах правители. Единорог украшал спинку трона Ивана Грозного!

Услышанное поразило Анатолия – настолько оно не вязалось с окружающей действительностью, больничной палатой, физическим страданием людей и даже с вопросом жизни и смерти! Оно было как бы выше всего земного!

– Откуда вы это знаете? – спросил он Павла Кузьмича изумлённо.

– До войны я был учителем истории и увлекался мифами и сказаниями. Кстати, их было много не только у древних греков, но и у славян.

Несколько дней Анатолий пребывал под впечатлением рассказа о единороге. Теперь все его мысли были заняты сказочным животным. Юноша представлял себя здоровым и сильным, скачущим на белом коне. А рядом с ним восседала прекрасная девушка, доверчиво прильнув к его плечу. Её пышные тёмные волосы развевались на свежем ветру. Он обнимал её за талию, и верный конь мчал их далеко-далеко, туда, где вставало солнце. И вот они уже не скачут, а плывут в синеве, и им хорошо и радостно, а ветерок ласкает их лица… Анатолий искал теперь уединения, чтобы никто не мешал ему мечтать. И во сне, и наяву, посреди больничной палаты, парню грезилась изумрудная поляна, вся в прекрасных цветах, где ждала его любимая. А у её ног покорно лежал белый конь.

Юноша размечтался так, что не сразу вернулся к действительности, поняв лишь со второго захода своего лечащего врача, пришедшего сообщить парню, что на следующей неделе его ждёт очередная операция по пересадке кожи с мягкого места на руки. Анатолий воспринял эту информацию спокойно и даже несколько отстранённо, будто бы речь шла о ком-то другом, а вовсе не о нём. Вдруг появилось нечто такое, ради чего следовало бороться! Куда-то девалась апатия, в которой он привычно пребывал все прошедшие дни и даже недели. Парень неожиданно осознал элементарную истину: нужно просто жить!

Операция прошла успешно. Пробыв несколько дней в послеоперационной горячке в реанимации под присмотром врачей, Анатолий вернулся в свою палату.

На койке вместо Павла Кузьмича лежал с газетой в руках незнакомый мужчина.

– А где Павел Кузьмич? – спросил молодой человек палатную медицинскую сестру, когда та пришла с градусником и лекарствами сразу после дневного сна.

– Помер он, – скорбно вздохнула девушка, – когда осколочек вынимали!

У Анатолия вдруг нестерпимо больно запульсировали изуродованные руки. Он закрыл глаза и закусил губы, чтобы не закричать.

– Толик, иди ужинать! – позвала с кухни мама, Людмила Егоровна. – Ты всё собрал на завтра?

Анатолий послушно поднялся с кушетки и зашарил ногами в поисках своих тапочек.

– Иду! – крикнул он в ответ и направился в кухню.

Вот уже два года, как они с мамой жили вдвоём. Сестрёнка вышла замуж за вчерашнего студента-физика из их университета и уехала в Саратов по распределению мужа. Теперь они виделись редко. Впрочем, и с мамой – нечасто. Людмила Егоровна работала проводником на поездах дальнего следования и когда уезжала на Дальний Восток, то это всегда дней на десять-двенадцать, не меньше.

Анатолий и сам «жил километрами», как пелось в известной бардовской песне. Дома его застать было трудно. При любой возможности собирал рюкзак – и с друзьями в поход. Или, оставаясь в душе всецело преданным спорту, уезжал на какие-нибудь спортивные сборы и там горячо болел за «своих».

В шестидесятом он, сдав кандидатский минимум, поступил в аспирантуру Воронежского государственного университета, прикрепившись к кафедре истории.