Олег Иралин - Цена хлеба. Защитникам Родины посвящается

Солтаханов спрятал в усы довольную усмешку, мгновенно посерьёзнел и протянул руку в сторону разросшихся у поворота грунтовки кустов.

– Вон напротив них фугас. Правее, через каждые пятьдесят метров, ещё два заложены. План простой: как появятся русские – подрываем фугасы и бьём из всего, что имеем. Я видел, у тебя гранатомётов хватает, да и пулемётов тоже! Я со своего края дополнительно ещё двумя агээсами поддержу, ну остальными стволами тоже, разумеется!

Он бросил ещё пару фраз и заторопился прочь, в то время как Цагараев уже приступал к расстановке своих людей вдоль отведённого ему рубежа. На самом уступе он решил расположить два крупнокалиберных пулемёта и ещё десяток стрелков, в распоряжении которых имелось четыре противотанковых гранатомёта, позволяющих вести вполне эффективный огонь по бронетехнике.

– Время советую не тратить, прямо сейчас начинайте окапываться! – посоветовал он отобранным им «счастливчикам».

Те, видимо, нисколько не догадывались, какое счастье им привалило на самом деле, и совет своего командира дружно проигнорировали. Чеченцев вообще весьма трудно укорить в какой-либо любви к процессу сооружения укреплений, в том числе земляных. Как правило, делать такую работу за них приходилось русским рабам или пленным, что фактически означало одно и то же. Но сейчас таковых поблизости не было, да в ближайшее время и не предвиделось. Подумав, за лопаты взялись только двое – Сулейманов Ибрагим и ещё один бородач, участвовавший уже в боях под Шали прошедшей весной. Ибрагим никогда не чурался труда и именно по этой причине Салман взвалил на него обязанности пулемётчика. Позировать с таким оружием перед объективом нравилось всем, но постоянно таскаться с этой ношей согласился бы не каждый. Нрав у Сулейманова был покладистый, и Цагараев об этом знал. И вот теперь он, отнюдь не богатырского сложения, стал неразлучен с «доверенным» ему тяжеловесом. Оба мужчины молча копали землю, не обращая внимания на насмешки своих товарищей, пока не вырыли вполне пригодные для стрельбы лёжа окопы. Ибрагим замаскировал бруствер срезанным дёрном, так, как его учили в срочную ещё при Союзе, установил пулемёт, и лишь тогда безмятежно развалился на траве. Миновал час, за ним второй, и цагараевцы успели изрядно продрогнуть, но русских всё не было.

Они появились ближе к полудню, причём появились оттуда, откуда их никто не ждал – со стороны гор. Сначала слева и чуть выше раздался приглушённый шум двигателей, затем из сгустков тумана показались боевые машины. Рота внутренних войск меняла дислокацию и, следуя на равнину, о приготовленной здесь засаде ровным счётом ничего не знала. Но, совершая марш, войсковики ни на минуту не забывали, что совершают его на фактически вражеской территории, а потому были настороже, чего никак нельзя было сказать о чеченцах. К этому времени тем давно наскучило ожидание и, не обнаруживая русских со стороны равнины, они восприняли приближающуюся с гор колонну как обещанное подкрепление. Едва заслышав шум моторов, ичкеры вскочили со своих мест и с восторженными криками сбились в отдельные группы. Стоя в полный рост, они всё ещё ошарашено глазели на выплывающую из тумана технику, когда башенные стволы уже разворачивались в их сторону. Ещё через мгновение, всего лишь отчасти открывшаяся их взору колонна, словно наткнувшись на невидимую преграду, остановилась, и с бортов боевых машин, образовывая ломаную цепь, посыпались бойцы. И только тут чеченцы, продолжая стоять в полный рост, словно очнувшись ото сна, открыли беспорядочную пальбу. В ответ сразу же заговорило русское оружие. Разрывы подняли комья земли, посылая в плоть воющие осколки, а летящий от дороги свинец заставил противника залечь и ползти, ползти прочь от убийственного огня.

– Взрывай фугасы, взрывай! – кричал вжавшийся в землю Цагараев, поднеся «Моторолу» к самому рту.

Внизу, под склоном, громыхнуло три взрыва, но когда Салман поднял голову, то увидел, что особого вреда они не принесли. Первый вздыбился как раз между головной и последующей машинами, оставив осколки в телах двух бойцов, другие вообще обозначились на пустых, так и не занятых военными местах. От цепи солдат донеслись команды, и русские пошли в атаку, с каждой минутой сокращая расстояние до устроившего засаду врага. Кто-то ещё пытался огрызаться редкими очередями, кто-то лежал, боясь поднять голову под прикрывающим бойцов огнём БМП, но всё больше и больше становилось тех, кому уже никогда не суждено было встать с земли. Когда атакующая цепь сократила расстояние вдвое, повстанцы побежали. Они бежали, как и подобает джигитам, с визгом и криками, неслись, словно неукротимая волна, неслись прочь, оставив в панике своих раненных товарищей. И в первых рядах, словно на крыльях, неслись оба их боевых командира. Оставалось всего несколько огневых точек, но и они под сосредоточенным огнём русских смолкали одна за другой.