Надежда Нелидова - Декабристка

Работает у нас цыганистая женщина, похожая на располневшую Кармен. Обожает толстое дутое золото. Серебро на дух не переносит. И ведь, действительно, похоронила четырёх мужей, сейчас готовится к пятой свадьбе. Мужики на неё слетаются как мотыльки на огонь.

– А вот если поженить Дориана Грея и Чёрную вдову, что получится?

– Схватка Хищника и Чужого.

– Паук и скорпион в банке.

Мы смотрим на чадящий, потрескивающий огонёк, плавающий в лужице парафина. На стене мечутся тени, сливаясь в разлапистые, гигантские очертания паука. Он хищно тянется, шевелит мохнатыми лапками.

Ни-че-го не понимаю. Или мы дремучие мракобесы и конченые дуры, свихнувшиеся на «Битве экстрасенсов» (на самом деле первостатейных жуликов). Или… или всё же на этом свете что-то есть ?

«Вот ваша газета писала про девочку-учительницу, которую травил класс. Про ученический буллинг. Возмутительно, конечно. А вы знаете, ведь существует и учительский буллинг. Это когда учитель намечает жертву и вцепляется мёртвой хваткой. Причём жертвой становится самый слабый и безответный ученик – сильного попробуй тронь».

Такое письмо я получила Вконтакте.

Договорились встретиться – есть у нас уютное кафе с французским окном – вернее, со стеклянной стеной. Сидишь, попиваешь кофеёк, а перед тобой расстилается снежная площадь, торопятся людские фигурки, бегут автобусы.

Собеседнице оказалось лет под семьдесят. Она пришла в лыжном костюме, свежая, румяная. Наверняка, как многие её сверстницы, смотрит передачи Мясникова и следит за своим здоровьем. Лыжи и лыжные палки, с разрешения официантки, поставила в уголок – под них натекла лужица.

– Я знаю такую историю. Она случилась в нашем городе в нашем классе, правда, давно, в пятидесятые. И оттого окрашена в более зловещие оттенки. Это было то самое время, о котором помнила бабушка той девочки, Кати Копыловой. Когда учитель был Царь и Бог, и класс действительно не мог понять, зачем учительница ходит в туалет.

Мы были дружны, собирались после школы, носились по району как стайка воробьёв – такие же горластые, голодные, взъерошенные, в серых одежонках. Дел было невпроворот: успеть поиграть между сарайками и поленницами в прятки, сбегать посмотреть на репрессированных немцев. Они строили район жилых двух- и трёхэтажек. Да каких: крепоньких, нарядных, оштукатуренных в весёлые жёлтые, голубые, розовые и зелёные цвета.

Матери и бабушки давали нам хлеб, овощи с огорода и бутылки молока: «Суньте там им. Тоже ведь люди. Только бутылки назад принесите». Охрана смотрела на это подкармливание сквозь пальцы.

Ещё нужно было успеть к пивнушке, где разыгрывались жизненные, семейные драмы. Безрукие, хромые инвалиды на костылях, а то и на тележках, чокались стаканами, растягивали гармони, вспоминали минувшие дни, угощали нас карамельками. Когда темнело, их разводили или, взвалив на закорки, растаскивали по домам жёны. Кто плакал, кто ругался и награждал мужей тычками, кому-то самим попадало от буйных супругов. Но они были счастливы: ведь большинству женщин некого было вот так тащить, а в комодах лежали лиловые, расплывшиеся от слёз похоронки.

***

Так вот, о школе. Я считалась сильной ученицей. У нас была благополучная, крепкая полная семья, избежавшая ужасов войны. У отца была бронь, мама работала в столовой. В один день моя жизнь – не только школьная, а вообще жизнь – чудесным образом преобразилась.

К нам в класс вошла – нет, впорхнула, влетела – Она. Учительница русского и литературы, и наш новый классный руководитель. Все преподавательницы тогда одевались одинаково: в унылые, точно припорошённые пылью серые, чёрные, коричневые костюмы. Седые пучки на головах одинаково забраны под костяные гребни.

А эта девушка была как нездешний цветок среди жухлой травы. И имя носила цветочное: Маргарита. В подтверждение имени, головка у неё была пышная, махровая, слишком ярко- рыжая для натурального цвета. Запах трофейных (а каких ещё тогда?) духов облаком накрыл класс до последней парты – я даже не могу подобрать эпитет к тому запаху!

Маргарита была высокая и тонкая, тянулась вверх как стебелёк. На ней была кружевная блузка, довольно короткая узкая юбочка и туфли на высоких каблуках! И голые, очень розовые и гладкие длинные ножки – мы ахнули. Это были невиданные в то время прозрачные чулки.

Я не знаю, наверно, ей пришлось выдержать баталии в директорском кабинете по поводу чулок, и длины и ужины юбки, и прозрачности блузки, и кудрявости волос. Но, видимо, кто-то большой за ней стоял. Против этого большого директор, завучи и весь педсовет были бессильны.