Владимир Пироцкий - Стихийное

Те, кто боится математики,
злятся на нее, иногда ненавидят.
Она их бесит, как приговор,
правоту которого
они не признают.

Если бы они могли
посмотреть с другой стороны,
они бы увидели, что
Математика, – как зарядка для ума,
как отдушина в мир простоты и логики.

Нет ничего проще логики,
но надо потратить много усилий,
чтобы поверить в эту простоту.
Она как паруса для боцмана,
Куда хочешь, туда и плыви.

Но когда боцман был юнгой,
он не знал про эту простоту,
он готов был убить своего боцмана,
тем злее он тянул шкоты,
он помогал кораблю идти вперед.

Но ты не станешь боцманом,
пока не постигнешь своими жилами
науку управления парусами и кораблем.
Не каждый боцман может стать капитаном,
но каждый может попробовать.

Григорий Перельман решил задачу тысячелетия
Он посвятил этому всю свою жизнь.
И он еще жив и молод.
Эварист Галуа был убит на дуэли,
когда ему было двадцать лет.

Если ты пока не готов сделать свой выбор,
не вини за это необходимость выбора.

Но ты можешь качаться на качелях
и радоваться полету.
Если ты сделал свой выбор —
ненавидеть математику
или сделать вид, что ее не существует,
у тебя, все же, есть шанс подумать.
И конечно, никто на свете
не может знать, понять и охватить всё.

Я не знаю математику, но что-то я понял,
я радуюсь, что она существует,
я учусь принимать нелогичность мира.
Математика всегда движется вглубь,
и ничего не диктует миру.

Корабль не создает шторм и штиль,
парусник плывет при малейшем бризе
и только вперед,
а если видишь на горизонте остров,
а ветра нет, у тебя еще есть весла и руки
и ты можешь грести,
даже если этот остров – мираж.
Никогда не бросай весел, действуй.
Один из миражей может оказаться
ступенькой в будущее…

Плыву, лечу на крыльях мечты
и проверяю такелаж.
Полундра! Каррамба!
Всем – семь футов под килем!

Я пр ре о до ле ва ю себя,
пе-ре-ма-лы-ва-ю в себе,
всё, что я чувствую. Но
не знаю как совладать
с этим страхом гордостью
и напряжением внутри.

Я хочу быть свободным
но не знаю чем заплатить
мне жаль расстаться
со всем что во мне, пусть даже
оно мешает тормозит
и отравляет утреннюю росу
душит давит гнетет
оно твердит мне в кишках
десятки лет одно и то же,

оно кружит у меня в голове
и туманит горизонт за два шага
оно дает мне опору чтобы
стоять на месте или ползти
на четвереньках в тесном туннеле
оно не пускает меня
ни вперед на простор
ни в сторону

лжет что ничего другого
у меня нет
оно незримо вязко
костляво и липко
держит за плечи
закрывает мне рот
душит и запечатывает мысли
за ку по ри ва ет за ку по ри ва ет за ку
поры моей кожи

оно дает мне
ощущение гаденькой
и наивной защищенности
оно лжет мне в глаза,
убеждая себя в своей правоте
оно привязывает меня
к ночному горшку
чтобы я не ошибся на ветру

оно отнимает мне ноги
чтобы я не поцарапал кожу в терновнике
оно подменяет мне море воем сирен,
воем сирен на перекрестках
бесконечным воем и холодом
спасает от надрыва тошнотой и
серыми бескровными лицами вокруг
шелухой быта и пошлостью
оно защищает меня.

Б… ля аа а!
От себя самого.
О-о, вот оно что…
Кто дал тебе право
готовить меня
к медленному тлению,
растлевать меня?
Отвечай, сволочь!

– Врешь!
Я пре о до ле ва ю се б я…
Себя.
Я пожертвую частью себя.
А ты будешь та я ть
та я ть
ис че
за ть…