Юрий Линник: Под покровом минувших лет. Пристрастные хроники из XX века

После обмолота на веялке полова отделялась от зерна. Количество и качество зерна и было оценкой вложенных в течение полугода усилий и труда. Работали на себя, потому работали с энтузиазмом, подчас не жалея сил и здоровья.

Плодородный, не истощенный ещё приазовский чернозём сторицей отдаривал пот и мозоли усердных хлеборобов. Каждый год труда ощутимо поднимал благосостояние семьи, вложенный труд не пропадал даром.

Первые годы советской власти проходили при полном расстройстве системы денежного обращения и большой инфляции. Хождение имели царские кредитные билеты, керенки, ценные бумаги и совзнаки, не пользовавшиеся доверием населения. Новая экономическая политика, при которой разрешалось частное предпринимательство, требовала решительных шагов в наведении порядка в денежном обращении.

В конце 1922 года в стране было принято в обращение новая денежная единица – червонец, который обеспечивался золотом и иностранной валютой на 25%, на 75% – дефицитными товарами. С ноября 1922-го началось поступление в обращение новых банкнот номиналом 1, 3, 5, 10 и 25 червонцев и был установлен курс 11400 рублей совзнаками за червонец.

При появлении новых червонцев на рынках украинских городов их курс начал быстро возрастать. Но в Черниговке только и слышали о новых деньгах. Парфентий Захарович копил деньги на корову. Накопленная сумма, конечно, была в рублях совзнаками. Сегодня только приходится удивляться его сообразительности и решительности.

В конце ноября 1922 года Парфентий Захарович собирается и выезжает в Полтаву, где в обороте уже было много червонцев. С утра на рынке он решительно меняет всю накопленную сумму на червонцы. На полученную сумму без малого можно было приобрести хорошую корову.

Весь день Парфентий Захарович провёл на базаре, выбирая и покупая различные вещи. Вечером он решил ещё раз пройти по ряду, где продавали скотину. Он с удивлением и удовлетворением узнал, что за ту сумму рублей в совзнаках, которая была у него утром, корову купить было уже нельзя, разве что козу.

К сожалению, подобная ситуация повторилась в нашей стране через 70 лет, в первой половине девяностых годов. Галопирующая инфляция резко обесценила накопления населения, фактически их обнулив.

Роль золотого червонца двадцатых годов в девяностых годах сыграл пресловутый американский доллар. И если расстройство в денежном обращении 20-ых годов имело объективные причины – германская война, крушение империи, гражданская война, разруха, смена экономического строя, международная изоляция, то в 90-х годах обстоятельства были иные.

Мощное социальное государство, вошедшее в полосу кризиса, который следовало бы преодолевать тщательно выверенными политическими и экономическими мерами, было безрассудно повержено до основания демагогами, политиканами – авантюристами и глуповатыми правителями со всеми вытекающими отсюда, включая «банановую» инфляцию – быть может, меньшее из зол. Не дал нам бог в тот исторический момент русского Дэн Сяо Пина.

К 1927 году село постепенно приходило в себя после стольких лет войн, революций, разрухи. Многие селяне в Черниговке имели по две и более коровы, получали высокие удои. Молоко, производимое в крестьянских хозяйствах, не находило сбыт.

Местный маслозавод установил во дворе Парфентия Захаровича сепаратор, тем самым, признавая его авторитет и добропорядочность. Соседи несли молоко для сепарирования сливок. Сливки сдавались на маслозавод, а обрат оставался у хозяев. За эту работу маслозавод платил Парфентию Захаровичу, что было существенным дополнением к бюджету семьи, жившей не богато.

Со временем одного сепаратора стало не хватать. У другого хозяина поставили ещё один сепаратор. Часть селян прикрепили ко второму пункту. Старшие сыновья Парфентия Захаровича сообразили, что с открытием второго пункта уже меньше молока будет поступать к ним и, соответственно, уменьшится их доход, что так и произошло.

В один из летних вечеров, вспоминал мой отец Пётр Парфентьевич, когда девочки-подростки несли вёдра с молоком на второй пункт, старшие ребята заставили младших, в том числе и шестилетнего Петра, насыпать им в молоко пыли, которой было в избытке на проезжей части улицы. Ребята выполнили указание старших. Конечно, пострадавшие сразу же сообщили об этом безобразии главе семейства, который взгрел Петра и старшего на три года Михаила.

В 1928 году Петру исполнилось 7 лет. Его определили в первый класс. Школа располагалась в одноэтажном кирпичном здании, в котором до революции также была школа, только церковно-приходская.