Арнольд Ихаев - Улей

– Сыночек, почему ты меня не ругаешь, почему не говоришь мне, что я – плохой папа? Это ведь я тебя убил, из-за меня ты сейчас тут, под этой проклятой плитой. Почему же ты все еще смотришь на меня с любовью?

Обессилев, он опускается на колени и еще долго рыдает, прося прощения и моля Бога хоть на несколько секунд, хоть на одно мгновение вернуть ему сына, чтобы обнять, поцеловать, извиниться и сказать, как сильно он его любит. Это то, что он так редко делал, ошибочно полагая, что нежно можно любить только дочек, а мальчик должен расти мужчиной, поэтому отцу нельзя вести себя с ним слишком мягко, для этого есть мама. Он еще долго плачет на могиле, пока силы совершенно не покидают его.

За эти две недели Донейл ужасно изменился: он почти ничего не ел, его истощенное тело с трудом держали ноги. Лишь мысль о том, что у него есть дочь, которая безумно его любит и которой нужна полноценная семья, и с мамой, и с папой, наверное, не давала ему погубить себя. Ведь он отчаянно желал оказаться там, наверху, или здесь, под этой проклятой плитой, – неважно где, главное, что со своим маленьким мальчиком, и можно будет его обнять и больше не отпускать никогда.

То, что произошло 18 июля 2003 года, навсегда изменило жизнь Донейла. Изменило и то, во что он свято верил все свои 36 лет.

Летние каникулы только-только начались, а шестилетний Томи уже грезил об их окончании. Ему представлялся первый класс, большая школа, его новая сумка с изображением Сплинтера – любимого героя из «Черепашек-ниндзя». Где только отец не искал портфель с изображением именного этого персонажа, но так и не смог найти. Пытался уговорить маленького Томи выбрать Донателло, ведь он тоже умный, как и крыса-мутант, но договориться на замену не удалось. Томи очень хотел, чтобы у него была сумка, которой, скорее всего, больше ни у кого нет, и почему-то ему всегда нравился этот мультяшный герой с грустными глазами. Он считал, что таким должен быть настоящий мужчина: мудрым, сильным и добрым. При этом как будто понимал принципиальную разницу между мудрым и умным, хотя и не мог конкретно объяснить, в чем отличие Дони от Сплинтера. Пояснял только, что Сплинтер не только умный, но и большой, имея в виду его возраст. Донейл всегда учил Томи: для того, чтобы отличить хорошее от плохого и принять верное решение, нужен большой жизненный опыт, который приходит с годами. Это глубоко засело в его маленьком мозгу, малыш часто спрашивал, через сколько лет он станет взрослым. А Донейл всегда ему отвечал:

– Не торопись становиться взрослым, сынок, стать большим ты всегда успеешь. Пока лучше получай удовольствие от детства, играй со своими друзьями, с сестренкой, смотри мультики про любимых героев, потому что когда-нибудь, когда ты вырастешь, у тебя не будет на все эти радости времени.

Между Томи и его старшей сестрой Марин существовала удивительно крепкая связь, несмотря на то, что девочка была старше на два года и внешне заметно взрослее.

Марин отличали невысокий рост (она была ниже всех в классе), светлая кожа, роскошная копна каштановых вьющихся волос и светло-карие глаза. Томи же, напротив, был ребенком довольно крупным – почти на полголовы выше сестры, такой же светлокожий, но уже с пепельно-серыми волосами и темно-карими глазами.

Они почти никогда не ссорились, все привыкли делить поровну, если изредка у них и возникали какие-нибудь размолвки, то они, как правило, тут же заканчивались быстрым примирением. Мама Марин – Амелин – с детства внушила дочке, что она старшая, поэтому должна всегда смотреть за братом. Марин росла очень серьезным ребенком с необычайно взрослыми глазами, Томи всегда и во всем ее слушался, никогда не смея ей перечить. Если он хотел о чем-либо рассказать или похвастаться, то немедленно бежал к сестре, а она с удовольствием его слушала. В общем, детство проходило вполне обычно.

Очередной день в семье Сандерсов близился к концу: чада по обыкновению готовились ко сну, но перед этим старались потянуть время, что так свойственно детям. Каждый придумывал какую-нибудь причину покинуть кровать: сходить в туалет или попить воды. Затем роли менялись, и, когда уже совсем не оставалось поводов для того, чтобы сбежать из комнаты, в которой спали оба, то озвучивалась просьба, которую оставить без ответа родители просто не могли: сказка на ночь. Этот ритуал входил в обязанности Донейла: по части сочинительства он был изобретательнее, да и рассказчиком он был отменным. Дети обожали слушать разные истории перед сном именно в его исполнении. И не только они: Амелин, если не была слишком занята чем-нибудь, обязательно приходила узнать о том, что же в этот раз заготовил муж. Как заведено во многих нормальных семьях, более легкие и приятные роли: Деда Мороза, доброго волшебника и даже зубной феи, которая дарит подарки за каждый выпавший зуб, оставленный под подушкой, доставались отцу. А менее привлекательные – «злой ведьмы», которая заставляет детей спать и чистить зубы, готовиться утром к школе и садику, а также работа по дому – доставались матери. Но поскольку в отношениях Донейла и Амелин было полное взаимопонимание, и она знала, что каждый человек в чем-то искуснее другого, что муж великолепен в своих ипостасях, то это разделение ее ни капли не тяготило, она искренне любила мужа, детей, а также то, что ей приходилось делать.