Константин Крюгер - До смерти живы будем

«Сергеич и оливки» – отличный рассказ. Бабель весьма в тему. Вот были ж люди… Мне, к счастью, тоже попадались схожие персонажи. Четко чувствуется наработанность изложения, профессионализм. Не могу вспомнить, чей стиль напоминает, но и неважно. Очень хорошо.»

«Очень понравилось. Аж расчувствовался. Спасибо!»

«Автор – большой молодец! Очень интересно читать. Открываются интереснейшие подробности жизни того времени. Спасибо!»

Радостно, что «целевая аудитория» не ограничивается ровесниками и сверстниками плюс минус десять лет, как я изначально предполагал и неоднократно анонсировал в многочисленных интервью. Ниже приведен отзыв, присланный читательницей, представляющей следующее, более молодое поколение.

«Читая последнюю книгу рассказок, все время ловила себя на мысли, что колокольчиком отзывается что-то, ускользающее из памяти. Успокоилась, только когда поняла – персонажи напоминают любимых с детства героев Николая Носова, уже выросших, но сохранивших чистоту помыслов и младенческую непосредственность поступков и проявления чувств».

Особенно я ценю критические отзывы от старых знакомых и постоянных читателей, несущие конкретные замечания и конструктивные предложения, такие, как нижеприведенный.

«Общее впечатление – какая-то сжатость повествования. Конспективность. Словно написал для себя краткое изложение, чтобы не забыть. Типа дневника. Если это так – то, пожалуйста. Если для читателя – ну, допустим я, как твой современник (или соплеменник), вижу детали характерного поведения людей того времени, быта что-ли, транспорта, (уазик, к примеру, в жарком Крыму разогревается и далеко не комфортен – почему бы не упомянуть ощущений). Как ехала студентка Ирина с вами в купе пьяными, почему не побоялась, легко ужилась, и как мамаша решилась оставить – почему надо домысливать тем, кто не жил «в ужасное советское время», где, как судят мои дети по кинематографу, люди ненавидели друг друга?!

По-моему, ты вполне можешь претендовать на создание эпоса о городской интеллигентной молодёжи нашего времени. Для себя или «на вынос»? Тогда изволь потрудиться, надеть диоптрии на современного читателя, чтобы он разглядел то, что подразумевается.

Короче. «Планчик-конспектик хорош. А теперь раскрываем произведение», – как говаривала учительница по литературе.

Впрочем, может я занудствую. По прочтении каждой главы оставалось ощущение какого-то «недооргазма»: начинаешь с упоением читать, всё так узнаваемо-солнечно-ярко – но… не рассмаковано. Не рассмаковано простым повествованием, в котором твои словечки-определения так бы и заиграли. А поворотики сюжета показались ещё комичнее».

В предисловии к этому, уже восьмому, сборнику рассказок я ещё раз продекларирую основную цель творчества – «воздвигнуть памятник нерукотворный» своему, как теперь считается, «потерянному брежневскому поколению» или, вернее, определённой его части, путём бытописания жизни друзей и знакомых.

Лет пять назад меня разыскал сын приятеля юности Володи «Осташки», покинувшего этот мир на заре нового тысячелетия. С «Осташкой» мы сдружились еще в зеленой юности: на «стриту» и «сейшенах» 70-х, а потом долго ездили отдыхать в Гурзуф.

Кирилл хотел побольше узнать об отце от его товарищей, потому что рассказы мамы, разошедшейся с Вовкой, когда Кирюшка ещё «пешком под стол ходил», выглядели, мягко говоря, однобокими и не очень объективными. Я рад, что сумел завладеть вниманием состоявшегося 35-ти летнего мужчины, и в течение целого вечера он внимал рассказкам, лишь изредка задавая уточняющие вопросы. Наверное, именно ради таких моментов и стоит вытаскивать из дальних закоулков памяти на свет воспоминания, заставляющие по-другому взглянуть на прошедшую жизнь.

В трактате «Похвала глупости» средневекового мудреца Эразма Роттердамского я вычитал замечательные, воспевающие дружбу строки:

« Быть может, найдутся среди вас люди, которые находят радость лишь в общении с друзьями, полагая дружбу наилучшей среди всех вещей и до того необходимой, что ни воздух, ни огонь, ни вода не могут с нею сравниться. Потакать слабостям своих друзей, закрывать глаза на их недостатки, восхищаться их пороками, словно добродетелями, – что может быть ближе к глупости. Да, конечно, трижды, четырежды глупость! – но она одна: Соединяет друзей и дружбу хранит неизменно».