НП «ЛИТЕРАТУРНАЯ РЕСПУБЛИКА» - Бегущие по волнам. Сборник номинантов литературной премии им. А .С. Грина

Я вспоминаю, как упруго колыхнулась рыбацкая шеренга в ответ на стремление водной стихии завладеть мальчиком.

Выходит, несмотря на все наши внутренние разногласия, каждый человек – не самодостаточная единица (сам для себя), но некий номерной элемент общечеловеческой конструкции – стаи. И если не тебе, но другому члену стаи грозит опасность, – она грозит всей стае, а значит, и тебе тоже.

«Тогда почему русские так лениво откликаются на нужды друг друга? – думаю я. – Неужели мы так велики, что можем позволить себе не ценить внутренние связи? Выходит, собрать русичей воедино способна только война или иная гибельная метаморфоза?»

«Нет! – говорит история. – Для возрождения русского самосознания достаточно свежей (азартной!) национальной идеи».

* * *

Москва, двухкомнатная квартира на Шаболовке. Поздний час. Ты смотришь телевизор и… думаешь обо мне. Мысленно вглядываюсь в гостиную. Всё, как в день нашего последнего разговора.

Господи, до чего тяжело отслаиваться, одолевать барьеры и прыгать на подножку уходящего поезда или улетающего самолета! Стремиться туда, где нет ничего из того, что привычно, дорого и привлекательно… Ведь мы бросаемся в будущее, не успев насладиться настоящим! Да, мы расстались. Нас расслоили безобидные на вид обстоятельства: работа, друзья, риски. Но разве это хоть что-нибудь объясняет?..

Домодедово, 21:30. Через двадцать минут стальная громадина пробуравит силиконовую хмарь облаков и умчит меня на выселки в моё же собственное будущее. Как птица, покидающая по осени ветхое гнездо, я буду долго кружить над собственным жилищем и разглядывать в иллюминатор ворох моих счастливых воспоминаний с талой надеждой когда-нибудь обязательно вернуться.

А ты? Ты будешь досматривать в этот поздний час свой любимый телеканал «Культура» и, быть может (конечно же!), думать обо мне. Обо мне прежнем, вертлявом, ненадёжном, обо мне будущем, сильном, способном тебя понять.

Так или иначе, мы отдаляемся друг от друга не по злому умыслу. Увидимся ли? – Кто знает…

Новое состояние необычно. Каждая прожитая без тебя минута повисает, как тряпка, упавшая с балкона на бельевую верёвку, растянутую во дворе между деревьями добра и зла. Ветер перемен тянет тряпицу то в одну, то в другую сторону, пытается сорвать и унести прочь. Но сплетница из холщовой материи – та ещё штучка! Она огрызается на каждый порыв ветра, при этом делает вид, что занята, как женщина, увлечённая перебранкой.

Однако (знаю я) нет у неё иного дела, как вглядываться в мои мысли и спрашивать, спрашивать, всё время спрашивать: «Во имя чего? Во имя чего мы вынуждены терпеть наши одиночества и терять мир, который всегда казался нам пополамовидным? Более того, он был таким! Скажи, беспечный пользователь жизни, разве многообразие – это безусловное благо? Куда тебя несёт, милый?..»

Что я могу ответить? – Так сложились обстоятельства. Ведь у меня есть работа, обязательства, риски…

А она?

А что она? Я понимаю, она устала быть хорошей, устала прощать, понимать, сочувствовать. Когда я спрашиваю: «Почему ты настаиваешь на своём? Ведь я прав!» – она молчит. Или встанет, встрепенётся, как французская штора (фрр), и выйдет вон – Адью, господин хороший!

Я… Что я? Я провожаю её глазами и думаю: «Как трудно отслаиваться! Конечно, я могу поменять работу, реструктурировать обязательства, предусмотреть риски. Но с сердцем, с сердцем что делать? Ведь оно бьётся день и ночь. День и ночь…

* * *

Хорошо, я никуда не еду. Пусть рушатся дела, пусть обязательства обрастают толпой голодных мздоимцев, пусть риски… А что риски? Я больше не рискую. Более того, обещаю и торжественно клянусь: созерцать житейскую оранжерею благодарным взором созревающего помидора!

И всё же:

– Милая, отпусти меня ненадолго! Я тебе апельсинов привезу марокканских, а хочешь…

– Скажи, почему ты ищешь счастье на стороне? Разве я не хороша? Разве тебе со мной плохо?

– Нет, ты хороша, и мне с тобой хорошо.

– Тогда скажи, почему тебе не сидится дома, погляди вокруг – все сидят, так или иначе.

– Милая, не в доме дело. Мне просто не си-дит-ся! Для меня любой, даже самый лучший дом на третий день – тюрьма. Может, цыган какой польстился на мою прабабку, а теперь из-за него я места себе не нахожу! Чуть отъеду от тебя – скучаю и люблю безмерно. В дом вернусь – мОрок застит, только и мыслю – бежать, куда глаза глядят. Говорил я тебе о том, да поняла ль ты меня?

– Понять-то я поняла, согласиться не могу. Ведь ты – человек, а ведёшь себя, как перекати поле. Знай: однажды унесёт тебя ветер в смертную даль. Ей-ей, унесёт. Ты чужой этому миру. Понимаешь? – Чужой. Тобой нельзя даже любоваться! Твой эгоизм превратил тебя в абсолютно чёрное тело. Ты – предмет с нулевым коэффициентом отражения. Я хотела, я пыталась вернуть нам ощущение взаимности, но у меня ничего не вышло. Что ж, иди. Если ты вернёшься, я приму тебя, потому что я – единственная, кто знает, как ты внутренне пуст и несчастен. Мне жалко тебя. Я боюсь дня, когда мне не захочется тебя жалеть, потому что тогда стану такой же, как ты – пустой и чёрной. Иди, я молю Бога, чтобы ты не вернулся…