Кирилл Ронед - Бабочкой средь фейерверков

Вступительный взнос был около двухсот рублей, мы собирали каждую копейку, чтобы купить как можно больше суррогата и как следует отдохнуть в конце недели. Хата Аркаши находилась где-то в просаке, между городом и СНТ «Дорожник». Зато у него был частный дом с собакой и уличным туалетом для гостей.

На вечеринку пришло сразу аж две девчонки! Это большая редкость для нашей планеты обезьян, мы смотрели на них как на умных инопланетян. Хотя нет, это слишком громко сказано. Еще там был депрессивный гитарист-романтик Стас, мы ласково называли его Деволюб за особое внимание к дамам на улице. У меня к нему всегда было хорошее отношение, он никак не подгаживал мне. Иногда даже казалось, что, если обратиться к нему за помощью, он не откажет. Друг, подумали вы, но нет, у нас с ним абсолютно разные взгляды на жизнь. Он хочет в будущем учить детей искусству, а я этих малолеток ненавижу.

Аркаша с Почтальоном развлекали гостей, разливали ужасные вина цвета крови, травили шутки, придумывали подробности к ним и еще больше заливались смехом. В гостиной сидел и что-то выл «любитель карманного боулинга». Так мы его прозвали за страсть к своим шарам. «Хоть не к нашим», – так всегда дополнял меня Стас, когда мы кому-то рассказывали происхождение этого прозвища. Мы с ним тогда придумали текст для нашей дебютной песни, не помню наверняка, хотели ли мы создать свою группу. Но могу сказать точно: текст был и остался самым отстойным, который я когда-либо слышал и писал. Стас с любителем боулинга его выучили к этому дню, чтобы исполнить и произвести впечатление на дам. Или лучше будет сказать – баб. Не понимаю, что они в них нашли, в этих ста килограммах и в полутора метрах роста, скорее всего, обе стороны были уже нужной кондиции.

Деволюб перебирал струны под аккомпанемент затихающих голосов и скрежета старой советской мебели. Как же он мерзко выл, может быть, это кому-то и нравилось. Гален торопился, забывал слова, не попадал в ноты, но все равно создавал прекрасную и приятную атмосферу.

Музыка сыграла, ставки зашли. Я вышел покурить, а когда вернулся, в комнате уже ярко запахло кожей баб. Их парфюм очень сильно напоминал освежитель воздуха, но, несмотря на это, он мне чертовски нравился, как бы я ни воротил нос от сала, его хотелось. У одной из них зазвонил телефон, по выражению лица можно было догадаться, что это был ее суженый. С этим персонажем нам еще предстоит познакомиться, подумал я, потому что, очень вероятно, этот мужчина будет не в восторге, что его баба с нами.

Возможно, сейчас приедут и всех побьют, но было как-то не до этого. Не впервой уже.

Я лежал возле открытого окна, гоняя по легким морозный воздух, предвкушая невозможное продолжение этой уже ночи. Как вдруг Почтальон обрадовал меня, сообщая о том, что мы переезжаем к одной из девчонок, а именно к Геле. Она тоже жила в этом просаке буквально через несколько домов. Собравшись, я прихватил то, что плохо лежало и что недопили.

Только когда мы уже располагались в новом месте, пришло осознание того, что мы позабыли об Аркаше и еще одной девчонке. Но мне так было на него наплевать, что я даже пренебрег его позвать с нами. Главное, что нам тут лучше. Стас сразу же увел Гелю куда-то в бесконечные комнаты этого дома.

У нас образовался кружок бесполезных парней, поначалу я даже думал, что мы просто сидим в очереди, но нет. От скуки я начал какой-то бестолковый монолог.

– Я тут почитал рассказы эмо. Они почему-то все начинались с того, что ему надо вставать в школу, и того, как он сильно ненавидит будильник. В красках описывал, как его бьют обычные парни из нулевых, но, какими бы они отстойными ни были, эти истории плохие, это все надо пережить, прочувствовать и излить на бумагу. Правильно же?

Почтальон молчал будто в рот воды набрал.

– А что, если мы все – игрушки, а единственный настоящий – это БаззЛайтер? – произнес я, держа в руках какую-то детскую безделушку.

– Чел, это, конечно, все очень занимательно, но ложись ты спать уже, – пробормотал Почтальон. – Завтра обсудим, если хочешь.

– Завтра, значит, завтра. Постоянно приходится ждать завтра, – на выдохе шептал я.

Я встретился с ним в абсолютно пустой комнате с яркой белой лампой. Там не было ни мебели, ни окон, ни дверей.

– И ради этого мы так пыхтели? – возмущенно спросил я. – Где все, вообще?

– Вечность неукротима, друг мой. Сошел бы с поезда, сделал бы выбор. Здесь ни черта, ни Бога… Так же ты говорил? – раздался знакомый и, может, даже родной голос.