Константин Антипин - Рассказы

Боб получил десять, Скир девять и умер в тюрьме. Я почему-то восемь и вот уже два года на свободе. За восемь лет тюрьмы я свыкся с мыслью о мести до такой степени, что перестал верить в ее осуществление. А сегодня, то ли неуемный злой ветер, то ли пренебрежение Дорис, расшевелили во мне уснувшее зло.

Я перестал рассматривать магазины, переключив внимание на припаркованные вдоль авеню машины. Зеленый форд, к которому я подошел, доверившись интуиции, был не заперт, и это убедило меня в правильности решения. Не зная, жив Доберман или нет, я поехал на пятую авеню. Ювелирная лавка была открыта, я зашел и замер от неожиданности, увидев постаревшего, покрывшегося, будто серым пеплом Гарика. Он не узнал меня.

– Что вы хотите мистер? – его голос, был отвратительнее шипения гадюки.

– Гарик, я Кит Тимон, и я пришел получить долг.

Ужас в глазах ювелира был красноречивей слов. Он открыл потайной сейф и отдал мне все его содержимое. Если быть точным в последний момент при передаче денег он вышел из транса, и остервенело закричал: «Помогите!». Я хотел его ударить, но он, вытаращив на меня глаза, стал судорожно глотать воздух, а потом затих навсегда. Вид мертвого ювелира не вызвал у меня никаких особых эмоций, спокойно я закрыл сейф и вышел на улицу. Я сел в машину, и тут только увидел, что на переднем сиденье сидит Дорис, и тогда я понял, что вечер еще не кончился.

– Что у тебя в пакете, Кит?

– Рождественские подарки – ответил я слишком медленно, чтобы быть искренним

– А, -протянула Дорис и расхохоталась, запрокинув назад свое смазливое личико, ее красивые притягательные груди сотрясались в такт смеху. Несмотря на неожиданность, она сбила меня с толку и разволновала.

– Ты необычно веселая, к чему бы это? – спросил я Дорис.

– Узнаешь через пять минут, – вытирая выступившие от смеха слезы, серьезно ответила Дорис.

– Пять минут это долго.

– А ты спешишь?

– Вообще, нет.

– А я да, – ее голос прозвучал, как метал, что заставило меня отвлечься от дороги и взглянуть на Дорис.

Ее глаза были холодные, как цвет пистолета, блестевшего в ее маленькой руке, я растерялся и притормозил.

– Молодец Кит, стрелять на ходу не безопасно, – теперь ее глаза смеялись и голос звучал тошнотворно издевательски.

– Что ты затеяла?

– Дружище Кит, не задавай глупых вопросов, а лучше быстрее освободи машину от своего ненужного присутствия и прекрати таращить на меня свои глупые глаза. Моя рука потянулась к пакету.

– Пакетик с подарками оставь, – и вновь превосходство и издевка в голосе Дорис. Меня это вывело, я схватил ее за руку, но пламя, вылетевшее из дула пистолета откинуло меня назад, и я погрузился во мрак.

Очнулся я на следующий день, в своей квартире на Пасифик стрит, я лежал в постели, хотел приподняться, но вскрикнул от пронзительной боли в левом плече. Отдышавшись, я оглядел перебинтованное плечо, рядом с кроватью стоял стул, на нем лежала маленькая пуля и лист бумаги.

Превозмогая боль, я взял лист, развернул его и прочитал записку, написанную Дорис: «Не ищи меня. Ты свободен. Глупый Кит. Дорис»

Выздоровев, я уехал в Филадельфию, отдохнуть на пляжах Атлантики. После всего произошедшего мне хотелось только покоя. Я стал фотографом и в течении трех лет фотографировал отдыхающих на всем побережье. Я старался позабыть Дорис и не сразу ее узнал, когда ее высокомерное лицо появилось в моем объективе. Высокая с округлившимися бедрами и плечами, в белом открытом сарафане, она была еще обворожительнее, чем три года назад. Не обратив на меня внимания, сунув мне двадцатидолларовую купюру и проговорив адрес, куда прислать фотографии, она упорхнула как белый ангел.

Вечером этого же дня, я с удовольствием рассматривал дорогой особняк на улице Вашингтона. Мраморные ступени, огромные колоны, большой бассейн, ухоженный сад. Я подумал, что все это мое. Сердце мое учащенно забилось. Сжимая в руке пистолет, я подкрался к открытому окну, из которого слышалась музыка Бетховена. Заглянув в окно, я увидел Дорис, она сидела за фортепьяно, полностью погруженная в музыку.

Сначала я ей залюбовался, но голос мщения ударил в мою голову, я поднял пистолет и стал целиться в ее левое плечо, как говорится око за око, плечо за плечо. Уже нажимая на курок, я услышал детский крик, и в комнату вбежал маленький, кудрявый карапуз.

Подбежав к инструменту, он не слушая Дорис, стал стучать своими ручками по басам.