Юрий Семёнов - Медовые перчинки

– Вот тебе и на… – раскрыл скорее от ужаса, чем от удивления, рот Дихамбай, и по его коже побежали мурашки. – Никак домовой собственной персоной или сам чёрт пожаловал. Ты кто? – спросил он откуда-то снизу и трясущимися руками потянулся к тумбочке, аккурат на которой лежала недавно прихватизированная им новенькая сотка.

Ему тут же вспомнилась вывеска на соседской калитке, где рядом с рисунком лохматого пупсика большими буквами было старательно выведено: «Ахтунг! Ахтунг! Злюкен собакен! Яйцен клац-клац». Он вытер со лба пот, на всякий случай убедился в целостности своего наследства и стал набирать первый пришедший на ум номер телефона.

– Но, но! Не балуй. Давай лучше по душам говорить, – потребовал пришелец и вплотную приблизился к своему визави.

Его ершистая поза не предвещала ничего хорошего. Наоборот, от неё веяло холодом и подавленностью.

– Я твоя Совесть, – первым начал пришелец. – А чтобы ты не сомневался, загляни под майку и убедись сам.

Дихамбай лихорадочно задрал майку и увидел на груди небольшую дыру. На удивление, она не кровоточила и не болела. Он сунул в неё палец и не ощутил никакой плоти. Для убедительности он ещё глубже засунул в дыру палец, но результат оказался таким же. «Неужели все это мне снится?» – подумал Дихамбай и со всей силы ущипнул себя за ляжку. Пронизывающая боль содрогнула нервы и мгновенно растеклась по всему телу. В животе забулькало и потянуло на горшок. Возможная мистика улетучилась сама собой.

– Ну что? Убедился? – спросила Совесть.

В оцепенении Дихамбай не проронил ни слова. Облизывая засохшие от испуга губы, он вглядывался в пришельца и пытался вырвать из памяти хоть что-нибудь похожее на то, что видел ранее, а сейчас стояло перед ним и насквозь пронизывало всё его существо. Нет, такое он видел впервые.

– Вот что, милый друг! – продолжила Совесть. – Вспоминай, не вспоминай – всё равно не узнаешь. Меня потерять легко, а найти порой невозможно. Если ты думаешь, что я с тобой в доле, то глубоко ошибаешься. Немедля начинай меня экономить. Видишь, уже совсем маленькая и страшненькая стала. Скоро вовсе исчезну.

«А мне лишнего ничего не надо», – хотел было возразить Дихамбай и выдохнул из груди соответствующую порцию воздуха. Однако рот упорно молчал, а из отверстия в теле донесся зычный лай дворовой собаки. Дихамбай в ярости продолжил тираду своего недовольства под резонирующее от стен рычание и успокоился только тогда, когда понял всю тщетность своего поступка. Совесть всё это время молчала и вновь заговорила, когда в комнате опять стало тихо:

– Хочешь, я расскажу тебе одну байку? Если поймёшь её суть и распознаешь в ней себя, может быть, вернусь обратно. Если нет – пеняй на себя. Только сиди тихо и не тявкай, а не то всю округу разбудишь.

Дихамбай забился в угол кровати, поджал под себя ноги и закусил край одеяла, дабы не проронить ни слова. Убедившись, что её наконец-то слышат, Совесть продолжила:

– Приехал как-то Иван Петрович на праздники к старому другу – Юрию Тарасовичу, ветерану силовых структур. Пили чай с вареньем, Петрович играл на гитаре, а Тарасыч раз за разом наказывал в шахматы свою неугомонную внучку Милану. После очередного детского мата Милана надула губки и, чуть не плача, сказала: «Ну, деда, имей совесть…» И, слово за слово, друзья затеяли разговор именно об этом.

– Что такое совесть и зачем она нужна? – терзался неизвестностью Петрович. – Человечество существует уже многие тысячелетия и само без жалости отбрасывает то, что ему не нужно или перестало быть нужным в хозяйстве. А вот совесть почему-то сохраняет и культивирует. Складывается мнение, что иметь совесть – это удачная стратегия выживания семьи, клана, деревни или целой страны. Но тогда что заставляет каждого отдельного её члена поступать по совести, когда за ним никто не следит? Ведь это же ему абсолютно невыгодно. Всякий знает, что своя рубашка ближе к телу.

Юрий Тарасович, чтобы отделаться от шахмат, согласился на ничью, почесал затылок и крепко задумался. До этого у него обычно находились ответы на самые заковыристые вопросы. Этот тоже не стал исключением, и уже через минуту он с радостью поделился своими мыслями:

– Есть у меня один приятель. Вроде не олигарх, но не из бедных. Чтобы было понятно, скажу так: когда у него настроение хорошее, он покупает телеканал или радиостанцию, а когда хандра – угольную шахту в Норвегии. Словом, человек настроения. Однажды он поведал мне незамысловатую историю о себе. Сорок лет тому назад он был бедным, но весёлым и беззаботным студентом. Как-то летом в шесть утра возвращался с железнодорожной станции, где подрабатывал грузчиком, чтобы купить магнитофон. Был тогда выходной день. На остановке пусто. Он ждал первый автобус. Подошла старушка с большой авоськой и села рядом на скамейку. Подъехал автобус, бабушка поднялась, неловко взяла сумку, и из неё вывалился толстенный кошелёк.