Нестор Солодуха - Единица бесконечности

Я постоянно был в режиме отдышки, мои лёгкие всегда напрягались, из-за чего мне постоянно болела грудная клетка, постоянная крепатура, боль которая распространялась на всё туловище.

При всём этом у меня бывали так называемые приступы, то есть состояние, которое ещё хуже чем предыдущее, куда ещё хуже?

Всё просто, при приступе у меня наступала чуть ли не агония, не важно в каком состоянии я был до этого, в легкой, или тяжелой отдышке, происходил резкий переход в такое положение, что мне не просто казалось, а ощущалось, что меня душат за шею с такой силой, будто хотят не задушить, а скорее сломать её.

Обычно в подобных случаях реакция врачей была моментальной, так как в таком мучительном сознании я мог находился не больше 20—40 секунд, в такие моменты, голова становилась пустой, оставался только ужас смешанный с паникой.

Плохое поступление кислорода сильно повлияло на всё моё тело, замедлялся и ухудшался его рост, когнитивные способности были постоянно сильно ограничены, а мои маленькие и слабые лёгкие работали пусть не так как надо, но при этом на износ. Появилась новая проблема…

Моё состояние ухудшалось с каждым месяцем, как выяснилось позже, связано это было с тем, что моё тело хоть медленно, хоть плохо но росло, вот только не полностью, а точнее не росли и не развивались лёгкие, то есть ситуация получилась такая, что чем больше тело, тем больше оно будет требовать ресурсов для поддержания его нормального функционирования, отдельно учитывая кислород, которого мне и так катастрофически не хватало и так, как с течением времени тело начинало просить всё больше кислорода, при том, что лёгкие давали его так же мало как и обычно, не трудно догадаться, что стало происходить со мной… Да… Я начал умирать…

Что бы уменьшить потребность в кислороде, врачи сводили мою физическую активность к минимуму (хотя должно было бы быть всё на оборот, надо было развивать лёгкие, НО я бы не пережил этого в другом случае, они просто хотели отстрочить неизбежное), в итоге всё пришло к тому, что я стал привязан к кровати невидимыми цепями, а тело моё исхудало на столько, что в ногах не было силы меня держать. Мне было всего 4 года и хоть я не понимал значение слова смерть, перед сном всё чаще меня начала посещать одна и та же мысль – умирать не хочу…

Маме часто говорили: «Мучиться ему осталось не долго», долго она плакала, но позже просто смирилась, вместо этого начала уделять мне больше внимания, больше баловать и в общем ничего не жалеть, видимо хотела успеть сделать для меня больше всего хорошего, сделать пока есть возможность.

Позже я сам смирился и просто начал ждать когда всё закончится, но врачи упёрто не давали мне умереть и не один десяток раз буквально воскрешали меня, помню однажды придя в сознание, один из врачей сказал: «Не сдавайся, слышишь?! Мы не сдаёмся, по этому ты тем более не должен сдаваться, не подводи нас, давай бороться вместе, только так у нас всё получится!»

С мокрыми глазами и истощенным лицом я выдавливал улыбку и говорил: «Хорошо».

Прошло много времени, много кого выписали с больницы, много кого положили рядом со мной, опять выписали, опять положили… Я перестал знакомиться с новыми людьми, которые попадали в мою палату, знал, что они тут временно, нет нужды знать как их зовут, нет нужды налаживать отношения.

Больница изменилась, декораций стало больше, обстановка слегка оживилась, медицина подросла, появились новые лекарства, новые рецепты, новые методы лечения, возле моей палаты дежурило много людей в белых халатах, я успел к ним привязаться, да и они ко мне, мед сестры и врачи переживали за меня больше чем за остальных, уделяли больше внимания и больше меня баловали.

Я был одним из первых, на ком провели экспериментальное лечение, которое могло бы плохо закончится, но увы, терять мне было нечего, а в итоге получилось то, что врачам удалось снять мою хроническую отдышку, а так же существенно уменьшить частоту приступов, это было круто, днем я начал пребывать в том же состоянии, в которое обычно входил только перед сном.

Я мог спокойно дышать.

Сразу после того, как я получил возможность нормально себя чувствовать, меня потянуло двигаться, конечно всё это было под строгим присмотром. Было тяжко… За время физической пассивности, тело сильно ослабело, мне было тяжело ходить, держать равновесие и при этом я очень быстро уставал, далеко ходить я не мог, не мог это делать быстро, поскольку подобное провоцировало приступ, изначально создавая привычную мне тяжелую отдышку, которая сигнально давала понять – пора остановиться.