Владимир Де Ланге - Вера и рыцарь ее сердца. Книга шестая. Любовь нечаянно нагрянет

В тот день в Бельгии стояла испанская жара, и к вечеру жара не спадала. Окна в кабине муковоза были открыты, но даже сквозной ветер не приносил желаемую прохладу. Перед тем как съехать с трассы в направлении Фландегема, неожиданно спустило заднее колесо муковоза. Арсеен припарковался на обочине скоростной дороги, вышел из кабины и потянулся было за разводным ключом, который лежал за его сиденьем, как вдруг внезапно болью взорвалась голова, вспышка яркого света прожгла глаза, потом все померкло, ушло во тьму.

Никто не заметил, как мимо муковоза промчалась фура и от ударной волны с силой захлопнулась дверца кабины муковоза, за которой Арсеен искал ключ.

«Такова жизнь»! – говорят французы, чтобы ненароком не осудить самих себя.

Потом была больница, операции, реабилитационные центры.

Особенно трудно смириться человеку с внезапно наступившей инвалидностью, и Арсеен чувствовал, что лично для него время повернуло вспять. День за днем отвоевывал он место под солнцем среди живых, потому что в аду он уже побывал. Хотя врачебный прогноз и не давал ему шансов выжить и его родные готовились к похоронам, Арсеен сдаваться не собирался, он боролся за жизнь с дьявольским отчаянием и упорством. По мере того как его состояние улучшалось, родственники переставали его навещать: у них были свои дела и семьи.

Вскоре господин Лаере остался один на один со своей болезнью. Иногда приходили проведать отца дочери. Навещали отца они поочередно, так как были в ссоре из-за права владения отцовским домом, но когда поняли, что поторопились с дележкой наследства, то перестали друг с другом знаться. Заботу о брате взяла на себя его старшая сестра Клара.

По выписке Арсеена из больницы врачебная комиссия признала мужчину недееспособным, и ему была предписана жизнь в каритасе. Каритас – это государственное прибежище для одиноких людей, не способных самостоятельно обслуживать себя дома. С этим врачебным заключением специалистов сам инвалид был абсолютно не согласен, он был убежден в том, что дома он непременно поправится и восстановит былую силу!

Добрая сестра Клара написала в кабинете у врача расписку о том, что она будет присматривать за братом, и у Арсеена появилась возможность выходные дни проводить дома под наблюдением патронажной медсестры. Жаль, что его бывшая любовница уехала с красавцем хирургом, который оперировал Арсеена, и не куда-нибудь, а в Америку, бросив детей на их отца. Теперь Арсеену предстояло найти женщину, которая заменила бы ему сиделку и прислугу, потому что от его мужской потенции остались одни воспоминания, зафиксированные на кинопленке, а если таковая не найдется, то светит пожизненное заключение в каритасе.

Подходило время, а доброй женщины не находилось. Никто из приходящих для знакомства женщин не соглашался жить вместе с инвалидом в одном доме, хотя, если бы они знали, как богат был Арсеен, то, может быть, кто-нибудь и согласился пожить с травмированным мужчиной, но о своем богатстве Арсеен даже не заикался, да и делить его он ни с кем не собирался.

И тут удача: телефонная трубка заговорила приятным голосом русской женщины, которой не было дел до больных и пьяных мужчин, хотя сама в Бельгии жила на птичьих правах, мечтая выйти замуж за гражданина Бельгии, об этом ему сообщили в брачном бюро.

– Это судьба! – решил Арсеен, когда Вера отключила телефон и бросила его в сумку.

Все лето каждую субботу Арсеен звонил Вере, и наконец-то она выслушала его. При каждом разговоре с русской женщиной он упрашивал ее прийти к нему в гости, чтобы познакомиться с ним поближе и посмотреть его дом, но каждый раз она отказывалась.

– Вера, у меня нет машины, но есть большой дом. Приезжай ко мне в гости, посмотри, как я живу. Я добр и одинок. Я ищу добрую женщину, чтобы жить с ней вместе… Нет-нет, Вера, я очень люблю детей, у меня самого есть две дочери. Я помогу вам воспитывать детей, у вас девочка и мальчик? … Пожалуйста, не отказывайте мне… Я вас буду ждать каждую субботу и каждую субботу вас буду встречать на станции Фландегем.

***

Теперь Вере было стыдно вспоминать, как грубо она обошлась с Арсееном при знакомстве.

Постепенно она привыкла к его звонкам и сочувствовала его одиночеству. Как хорошо понимала женщина одинокого человека, который к тому же приболел, а она даже заболеть не имела права, а так хотелось бы отлежаться на больничной койке, забыв обо всем на свете на парочку дней.

Медленно тянулись летние каникулы. Вере казалось, что ее принуждают отдыхать, в то время как ее жизнь летит в пропасть. Свободные дни послужили тому, что она почувствовала себя улетающей в безвременье, одинокой и всеми забытой птицей, без кола и двора, даже в комиссариате о ней не вспоминали и писем с депортом не слали.