Владимир Де Ланге - Вера и рыцарь ее сердца. Книга четвертая. Жизнь без десерта

К закату дня мороз крепчал и подгонял хозяйку добротного особняка быстрее кидать мокрое бельё из тазика на натянутые верёвки. Мокрое бельё тут же коробилось, и вода, стекающая с постиранных рубашек и штанов, моментально превращалась в причудливые сосульки. Ветер нехотя раскачивал бельевые верёвки, за высоким забором сгущались сумерки, и над таёжной деревней стояла трескучая тишина.

Зимний субботний вечер скоротечен, как ни старайся его задержать, быстро управляясь по хозяйству, он безропотно покоряется ночи.

Закончив стирку, Вера вышла из бани, потянулась, осмотрелась и вновь принялась за дела. Теперь она бегала по всему двору то с вёдрами воды, то с бадьёй распаренного зерна, то с охапкой дров на руках, при этом ловко огибала высокие сугробы. Хотя её одежда хранила городскую принадлежность – вельветовые штаны ярко-зелёного цвета, драповый берет, припорошенный соломенной крошкой, синяя импортная куртка, подвязанная по талии шпагатом, – но в сноровке управляться по хозяйству эта ладная женщина не уступала деревенским.

Напоследок Вера протащила корыто с коровьими лепёшками сначала по двору, потом через узкий проход между баней и туалетом, за которыми открывалось заснеженное картофельное поле, чтобы вывалить свежайший коровий навоз из корыта на мерцающий синевой снег, как удобрение под будущий урожай. Затем с пустым корытом и с песней «Ой, мороз, мороз, не морозь меня… не морозь меня, моего коня…» отправилась в сарай, где зимовали корова, бычок, свиньи, курицы и две овечки.

Двор, огороженный забором и деревянными пристройками, освещала тусклая лампочка над крышей крыльца. Протоптанные во дворе дорожки с высоты птичьего полёта, могли показаться звериными тропами, веером расходящимися от дома, сделанного из прокопчённого бруса, и каждая тропинка имела свой пункт назначения.

Самые протоптанные дорожки вели к стайке, бане и колодцу, а заснеженные и извилистые – к туалету и гаражу, зато от крыльца к высоким воротам можно было дойти по тротуару, состоящему из двух широких досок. Тротуар, гордость хозяйки, каждое утро очищался от снега метлой, он проходил в метре от стены дома, имел форму прямого угла, и по нему ходить даже в слякотную погоду было большим удовольствием.

От крыльца к деревянному навесу пролегла прямая, хорошо утрамбованная, дорожка, по бокам которой высились высокие сугробы. Под этим навесом стояла нескладно сложенная поленница, а перед поленницей – чурка с топором-кувалдой в кривом распиле.

С западной стороны дровяной навес подпирался стайкой, а с восточной – почерневшей от времени баней.

Баня и стайки были срублены из брёвен и имели такой старообрядческий вид, что вызывали у Веры необъяснимую тоску по царскому времени. Как в бане, так и в стайке имелись оконца. Если оконце в стайке, где выкармливались свиньи, выходило на картофельное поле, чтобы через него выкидывать свиной навоз на огород, то оконце в бане глядело на внутренний двор, чтобы парящемуся было видно крыльцо дома, и под банным окном высился большой сугроб, где пряталась собачья будка.

В метре от бани примостился дощатый туалет, который одним боком навалился на гараж, построенный Вериным папой для машины, но машины там не было, машина стояла в центре двора, заваленная снегом, – в ней кошка по весне выпестовала своё потомство. Туалет был сколочен из досок рабочими больницы, в нём Верин папа соорудил самодельный унитаз, украшением которого была цветная фабричная крышка. Хорошая вентиляция нужника достигалась дверными щёлочками, через которые проглядывался весь двор.

С восточной стороны двор был огорожен забором, который подпирала поленница, а с западной стороны – сараем для коровы и штакетником с калиткой, ведущей на огород. С улицы, если две глубокие колеи от широких колёс совхозной техники можно было назвать улицей, парадный фасад дома украшали тонкая берёзка в заснеженном палисаднике, два окна, которые по вечерам светились красными атласными шторами, и царские ворота, изнутри запирающиеся на деревянный засов.

Начиная от гаража, где хранилось зерно, до ворот протянулась вдоль забора кривобокая поленница, а перед ней посередине стоял колодезный домик, к нему можно было пройти от тротуара по узкой обледенелой тропке.

В новогодние морозы вода в колодце за ночь покрывалась ледяной коркой, чтобы её разбить, Вера бросала ведро, набитое камнями, – лёд трескался, а потом она быстро черпала воду, самоотверженно крутя ручку барабана, которая так и норовила выскользнуть из рук.