Лидия Лехмус - Сиреневый туман

Он осторожно прижал её к себе и зашептал:

– Я так много и бестолково говорил, боялся, что не поймёшь. Какое счастье, что ты умная!

Они вышли на берег, обнялись и долго молча смотрели на воду. Нечаянно Настя опустила глаза и уставилась на Сашкину руку: часы показывали начало восьмого. С хохотом заметались по поляне, собирая и пряча вещи, почти бегом пролетели тропу. На повороте, запыхавшись, остановились. Сашка взял Настины руки и бережно поцеловал одну за другой. Большой и сильный, он красиво и бесшумно бежал, оглядываясь. Настя отметила про себя, что хромоты почти не заметно, что двигается он с какой-то тигриной грацией быстро, тихо и изящно. Дождавшись, когда Сашка скроется за поворотом, Настя побрела домой. В голове стоял звон, мыслей по-прежнему не было. То есть они были, но вертелись таким плотным клубком, что отделить что-то важное было немыслимо.

– Ладно, – решила Настя, – приду домой и подумаю обо всём, сейчас сил нет.

…Эта неделя была много страшнее. Она не могла ни пить, ни есть – всё вызывало отвращение. Она не могла спать: замучили сны – путанные, непонятные, беспокойные. Наконец, обессилев, вновь начала регулярные занятия медитацией, заброшенные за последние недели. Это помогло взять себя в руки, она уже спокойно пережила субботу, а на следующее утро бодро шагала по дороге. Появились первые грибы, Настя с удовольствием собирала, а потом развешивала на деревьях сушить: « НЗ» для белок. Лучшие откладывала в пакет – на суп и жаркое. Сашка в этот раз не орал и не ждал, он шёл навстречу. Издалека заулыбался, подбежал, снял с Насти рюкзак и взял её лицо в ладони.

– Кажется, это станет привычкой! Не возражаю, – подумала она. Сашка нежно чмокнул в нос, потом в щёчку, потом… Они долго целовались на дороге.

– Настёна, за что мне такое счастье? – Сердце его громко стучало.

– Это не тебе, – Настя ладошкой трогала колючую щёку, – это мне счастье.

Молча дошли до своей поляны. На картонке, пришпиленной к сосне, крупными буквами выведено: « ЧАСТНЫЕ ВЛАДЕНИЯ!» Настя звонко рассмеялась, а Сашка пояснил: – Это наша первая частная собственность. Потом, Настёна, у нас всё будет, обещаю тебе.

Пили чай, строили планы, в основном Сашка:

– Нам с тобой недолго осталось здесь жить. Приедем – поженимся. Нет, сначала познакомишься с родителями, потом я с твоими, а уж потом они между собой договорятся и тогда свадьба. Я знаю, у меня друг женился. А жить пока, Настёна, будем у моих. Слово даю, это будет не долго. Купим квартиру, и это будет наша вторая собственность.

– Настя, ты красавица и дети у нас будут красивые. Ну, сними ты свои очки! Да, Настён, я по рации связался с городом, проконсультировался в глазном центре. Знаешь, что мне сказали? Что это пустяковая операция и тебе её сделают в два счёта, раз ты так комплексуешь. А я думаю, стоит ли принимать такие мучения? Настён, сними очки, покажи мне свои глазки. Я тебе честно скажу, стоит рисковать или нет. Да, я в городе кое-что заказал, но это сюрприз. Девочка моя хорошая, сними очки, а!

Настя отошла в сторону, немного подумала и сняла очки. Повертела их в руках, потом медленно подняла глаза на Сашку и виновато улыбнулась. Он набрал воздуха в грудь, хотел что-то сказать, но так и застыл с открытым ртом. Медленно выдохнул, достал сигарету и долго прикуривал, не сводя с неё глаз. Нащупал за спиной сосну, привалился к ней спиной и изумлённо сказал:

– Русалка. … Ты русалка. … Ты меня обманула!

– Нет, Сашечка, – заторопилась Настя, – не обманула. Просто пошутила, а ты сразу поверил. И. … Я ведь не собиралась больше с тобой видеться. Думала, проводишь и разойдёмся. А позже уже не знала, как тебе сказать…

Сашка молча курил. Насте это как-то не понравилось, и она с вызовом сказала: – Ты ведь тоже меня обманул!

– Я!?

– Ты! Понимаешь, Сашечка, я врач. И не просто врач, а хирург. И не просто хирург, а хороший хирург, так говорят. Поэтому огнестрельную рану я как-нибудь отличу от травмы арматуриной.

Сашка растерянно похлопал глазами: – Настёна, я не хотел… Не думал, что ты… Мало ли, вдруг испугаешься или подумаешь, что хвастаю боевыми шрамами. Ты прости меня…

– Ладно, оба хороши! – Она потопталась, помолчала и снова нацепила очки, так было привычнее. Сашка докурил, подошёл, разглядывая Настю, будто знакомясь. Снял очки, обнял её и закопошился за плечами, развязывая платок. Медленно стянул его и уставился на пышную копну. Светлые, почти пшеничного цвета волосы, слабо стянутые сзади, обрамляли лицо, будто рамкой. Небольшие пряди выбились из общей массы и крупными кольцами, которые шевелил ветерок, щекотали Настино лицо, и она морщилась и сдувала их. Сашка осторожно убрал, попытался пригладить раз, другой. Поискал рукой заколку или чем их там можно укротить. Понял, что волосы убраны в косу и стал доставать её из-под кофты. Одной рукой вытягивал и складывал в другую кольцо за кольцом, а она всё не кончалась и Сашкины брови медленно ползли вверх, а рот изумлённо, по – детски, открывался. Наконец, достал. Долго разглядывал золотистую мягкую груду, тихо опустился на колено. Кольца волос разматывались, и вот уже расплетённый конец пышной кистью покачивается, касаясь колена. Толстая пушистая коса удобно улеглась в ложбинке между грудей. Сашка ошарашено рассматривал её, иногда осторожно трогал ладонью и бормотал: