Иван Царицын - В краю гор и цветущих долин

– Ну что ребята, а больше чем с одним поговорить не хотите?

– Пишов геть, – рявкнул отморозок.

– Гы-гы, – отозвался кучерявый.

– Ты мне тут не гыгыкай.

Отморозок повернул к нему лютое лицо.

– Пишов геть, а то гирше будэ.

Пётр свистнул:

– Эй, мужики.

Из пивнухи высыпала ватага судомехаников. Мужики разминали плечи, щёлкали костяшками пальцев, чесали кулаки – пьяные и агрессивные. Кучерявый тут же юркнул в кусты. Остальные трое попятились. Они скалились и рычали от обиды.

– Где ты живёшь, мы знаем, – проговорил один на русском и ткнул пальцем в энкавэдэшника.

Когда трое скрылись, парень пожал Петру руку.

– Благодарю за помощь. Ты сейчас сильно занят? Я живу здесь недалеко, можем зайти, у меня есть к тебе деловое предложение.

– Ну давай, – дыхнул Пётр на него кислым запахом пива. Потом повернулся к однокурсникам. – Щас вернусь.

– Как тебя звать-то? Меня Иван Коновальцев, можно просто товарищ Иван.

Они вошли в подъезд, где на двери ближней квартиры кто-то мелом вывел тонкие буквы: «КОМУНЯКУ НА ГИЛЯКУ».

– В самом деле, знают, где я живу, – проговорил Коновальцев, отпирая дверь.

В коридоре он снял плащ, и Пётр увидел на нём военный китель с маленьким значком выпускника МГУ. Значок выглядел очень скромно. Иван, стуча берцами, протопал в комнату. Зажёг настольную лампу, и комната потонула в полумраке. Пётр очутился в логове. Пыль щекотала ноздри. Её источали два широких ковра на полу и стене, бесчисленное количество книг на полках. Помимо потрёпанных корешков с полустёртыми и нечитаемыми названиями там же стояли и фарфоровые статуэтки: девушка на коньках, балерина, матрос и мальчик с гармонью на плече.

– Вот о чём я хотел с тобой поговорить, – начал Коновальцев. – Вижу, ты парень боевой, а главное, честный. Вступиться за незнакомого человека, когда перевес четыре на одного – это поступок, достойный уважения.

Пётр как чихнул – всю пыль вокруг разогнал.

– Вот, видишь, правду говорю. Кстати, ты заметил мою небольшую коллекцию статуэток. Это, так сказать, искусство ушедшей цивилизации. А ещё у меня есть вот что, – откуда-то из-под стола он извлёк деревянный ящичек, наполненный советскими монетами. – Чего тебе в пивнухе пропадать, с твоими порывами лучше приносить пользу обществу. Как тебе такая идея?

– В армию чёль пойти?

– Неа, лучше.

Так Пётр вступил в Союз коммунистической молодёжи.

Его привлекла идея коллективизма. На экономику ему, в сущности, было плевать. Базисы и надстройки вызывали скуку. В лозунге «Свобода, Равенство, Братство» именно братство импонировало больше всего.

Их было трое, самых активных: он, Иван и Лера Балабанова. Организацию мероприятий брал на себя Коновальцев. Он работал как заведённый, без устали и перерывов. Проникал во всевозможные объединения – в экспертный совет при губернаторе, в колледжи и школы, и даже к клубу реконструкторов умудрился прилепиться.

– Авторитет, братцы. Сперва ты работаешь на авторитет, а потом авторитет работает на тебя, – объяснял он Петру и Лере. – Пусть видят, что наш Союз занимается работой с молодёжью. Главное, дать молодым людям какое-то дело, занять их, направить энергию в нужное русло. И постепенно мы будем завоёвывать авторитет среди общественности своей честностью и бескорыстием. Курочка по зёрнышку клюёт.

Они сидели в тени дерева на склоне Сапун-горы рядом с дышащим сыростью тёмным проёмом входа в землянку. Проём был узкий, с деревянными косяками, по которым струйкой бегали проснувшиеся после зимней спячки муравьи. Их привлекал родной запах почвы, намертво поселившийся в землянке.

Склон, разрезанный глубоким чёрным окопом, ребята готовили к проведению реконструкции штурма Сапун-горы 6 мая 1944 года. Не хотелось работать – лежать бы на солнышке в густой пахнущей влагой траве и глядеть вдаль, где над морем с трудом двигаются огромных размеров облака. Это приближается гроза – тёплая, неистовая, майская.

– Ты не сможешь всем угодить. Люди слишком разные. Авторитет да, но кому-то вообще может не быть дела до нас, – проговорила Лера.

Коновальцев призадумался. Он всегда тщательно выстраивал стратегию ответа – не мог отступиться от уже сказанного и желал даже не переубедить собеседника, а заразить убеждённостью в своей правоте. Такой в нём господствовал инстинкт.

– Наша цель – проникать в массы. Вытаскивать людей из болота обыденной жизни. Своим примером вдохновлять. Вспомни Павку Корчагина. Он был примером для миллионов советских детей. Прочитай на досуге «Как закалялась сталь», кстати.