Мила Яхнис - Татуировка на душе

Помню твое белое лицо в окне. Когда я вернулась, ты стояла неподвижно и смотрела на улицу. Тебе было страшно: я ощутила этот страх, разлитый по комнате, как только вошла. Я тогда шагнула к тебе в объятия, выдыхая перегар дешевого шампанского, которым Резников щедро поил меня весь вечер. Может, мечтал, что я отдам ему свою девственность прямо в туалете ресторана. Наивный мудак, этот цветок давно сорвала ты, через пару недель нашей «чересчур близкой дружбы» (терминология твоей маман).

И как только его шершавый язык попытался проникнуть сквозь мои стиснутые зубы, я поняла, что нет смысла в том, чтобы быть «нормальной», если это так противно.

Я помню, как судорожно срывала с тебя одежду в ту ночь и как неистово ласкала твое такое родное тело. Как я хотела слиться с тобой в одно целое и остаться так навсегда.

Лиля. Все эти годы я внутренне сжималась, когда слышала твое имя. Может действительно, стоило вытатуировать его где-нибудь на внутренней стороне бедра, там, где так часто твой язык оставлял влажные следы.

Ты раздаешь листки с анкетами, просишь их заполнить прямо сейчас, я вытаскиваю из сумки ручку.

Написать тебе, как перед твоей свадьбой я уехала в Крым и там, корчась от отвращения, назло тебе, отдалась первому встречному красавцу-блондину с бронзовой от загара кожей. Что секс с ним напомнил мне прием у гинеколога. Раздвинула ноги, зажмурилась и потерпела пять минут. Написать, как поняла, что беременна, и как решила сохранить ребенка, понимая, что иначе сойду с ума от тоски по тебе. Написать, как между молочной кухней, аспирантурой, двумя подработками и бесконечной чередой детских болезней я как-то умудрялась выкроить время для того, чтобы увидеть тебя в мелочах.

В неприметных бытовых деталях.

Покупая ползунки для Максима, я думала, что ты бы непременно захотела сиреневые с синими колокольчиками. Похоже на иллюстрации к «Мэри Поппинс», книге, которую ты обожала и которая красовалась в нашей квартире на почетном месте рядом с моей любимой – про мумми-троллей. Ты исключительно хорошо умела «обживать пространство». Когда мы только поселились, квартира выглядела как гостиничный номер, холодная и безликая. Совершенно незаметно на окнах появились веселые занавески с гномиками, на пол был брошен коврик какой-то буйной расцветки, а на кухне вся посуда оказалась в красный горошек. На стены ты повесила репродукции Магритта, которые, с твоей точки зрения, идеально сочетались с занавесочными гномиками.

Я видела тебя во всем: в музыке, картинах, фильмах и, само собой, в этих чертовых песнях «Снайперов». Когда мы были на их концерте, ты, стоя в бушующей толпе, разгоряченная и пьяная прижалась ко мне всем телом и сказала: «Хочу, чтобы у тебя всегда была только я».

Эгоистичная испорченная девочка-птенец. Ты тогда, очевидно, произнесла заклинание. Потому что мне до сих пор не нужен никто, кроме тебя. Ты – несводимая татуировка на моей душе.

Я сжимаю ручку, не в силах заполнить ни пункта в анкете. Я не знаю, что я вообще могу тебе сейчас сказать, кроме того, что никогда не забуду, как криво усмехнулась в тот вечер: «Павлик будет отличным мужем».

И ты совершенно серьезно, словно не заметив сарказма, ответила: «Я тоже так думаю».

Это была бессонная ночь. Мы впервые лежали спиной друг к другу, не соприкасаясь, но я знала, что твои глаза открыты. И не выдержав, произнесла в темноту:

– Ты думаешь, что будешь счастлива?

После короткой паузы я услышала твой, сразу ставший каким-то чужим, устало-равнодушный голос:

– Счастье – не самое главное в жизни.

И мне захотелось завыть по-бабьи, вцепиться в тебя и не отпускать. Но вместо этого я кусала подушку, чтобы не разреветься. В ту ночь я ненавидела тебя всей душой. За твою холодную расчетливость, за любимое мной умение спокойно отрезать ненужное. За то, что этим ненужным оказалась я.

Я съехала на следующий день. Утром. Дождавшись твоего ухода. Я просто исчезла из твоей жизни, чтобы не видеть, как ты прячешь свои глаза. Чтобы не цепляться в истерике за твой рукав и не ползать перед тобой на коленях, умоляя не бросать меня. Я слишком любила то, что у нас было, и хотела оставить это нетронутым. Не осквернять память о нас выматывающими выяснениями отношений, некрасивыми злобными разборками и взаимными упреками.

Ты лишала нас будущего, но в моих силах было сохранить наше прошлое.

В дальнейшем я сделала все, чтобы не столкнуться с тобой. Это было несложно. Как раз началась преддипломная практика – занятий не было. Даже защиту перенесла – пошла сдавать в другой день с параллельной группой. Меня приютила двоюродная сестра моей матери. Потом был Крым, поступление в аспирантуру, тяжело протекающая беременность и рождение Максимки.