Мила Яхнис - Татуировка на душе

И вот ты говоришь мне, что Павлик, вероятно, станет твоим мужем. Может, ты предлагаешь вместе над этим посмеяться? Но в тоне твоего голоса есть что-то настораживающее, что-то такое, от чего мне не хочется смеяться.

Я не собиралась быть подружкой невесты, я даже не думала о том, чтобы прийти на твою свадьбу. Спасибо тебе за милосердие – ты не послала мне приглашение. Это добило бы меня окончательно. Но, к счастью, ты неспособна на пошлые поступки. Не считая твоего замужества, конечно.

Уверена, мое отсутствие обрадовало твоих родителей. Они ненавидели меня всеми фибрами души. Думаю, они боялись, что я уведу тебя из-под венца или, еще хуже, трахну где-нибудь в подсобке в разгар торжества. Они знали меня к тому времени пять лет. Ровно столько, сколько мы с тобой снимали вместе квартиру рядом с универом. И, несмотря на свое провинциальное мышление, они почти сразу догадались, что мы не просто закадычные подружки.

Только они не знали, что это ты была инициатором, вдохновителем, провокатором. Это ты совратила меня уже через месяц совместного проживания. Ты сделала это абсолютно осознанно, дерзко и красиво. Ты всегда была целеустремленной и настойчивой. Я сама не поняла, в какой момент я растворилась в тебе, как ты стала моим миром.

Мне нравилось все, что ты делаешь.

Твоя походка, твой голос, твоя короткая стрижка и твоя манера держать сигарету. Я завидовала той легкости, с которой ты могла переключаться с одного занятия на другое, не зацикливаясь на мелочах. Меня восхищало и пугало, с какой простотой и небрежностью ты выкидывала надоевшие вещи, избавлялась от наскучивших отношений и никогда не записывала ничьих телефонов.

«Надо будет – сами найдут», – говорила ты и смеялась так, как умеешь смеяться только ты. Каким-то особым заразительным смехом. Мне всегда нравилось тебя смешить. Я испытывала к тебе какую-то трепетную нежность в странном сочетании с непреодолимым влечением.

Так вот. Твои родители. Они сразу заподозрили неладное. Еще когда ты привезла меня к ним домой на первые зимние каникулы. Твоя бдительная мама все время без стука врывалась в нашу комнату. Если бы мы были мужчинами, то точно превратились бы в импотентов. В конце концов мы додумались ставить стул вплотную к двери, и это вызвало у нее еще бОльшую панику. Зачем девочкам этот стул у двери? Мы лишь невинно пожимали плечами. Не могли же мы сказать, что пока дверь со стуком врезалась в стул, мы успевали разъединить наши сплетенные тела и разбежаться по разным углам.

Мне было проще. Мой отец был так занят своей новой семьей, что ему было не до меня. Он просто исправно высылал мне деньги и, видимо, тихо радовался, что за пять лет я приезжала домой только дважды и то на могилу к маме.

Я не была на твоей свадьбе.

Рассказывали, что невеста была прекрасна, но напилась как сапожник.

Я не видела тебя до того вечера встречи выпускников, пять лет назад. Уверенная в том, что ты, с присущей тебе легкостью наверняка давно забыла меня, я пыталась вычеркнуть тебя из своей жизни.

Для меня забывание было мучительным процессом. Как свести татуировку – на коже остался саднящий шрам. Мне было проще ничего не знать о тебе, но иногда общие знакомые при встрече упоминали твое имя, и оно обжигало, словно меня хлестали по лицу крапивой.

«Лиля Сокольская была у Ани на дне рождения, с Павликом, он такой смешной…»

«На премьере видели Сокольскую с мужем, он от нее не отходит…»

«Лиля похудела, неважно выглядит, да и детей у них что-то нет пока…»

После этих невинных реплик на меня выжидающе смотрели, предвкушая мою реакцию. Интересно же, а вдруг заплачу, зайдусь в истерике, забьюсь словно раненая птица в предсмертной тоске. Даже незлым людям нравится провоцировать других. Я переводила разговор на другую тему, оставляя собеседников разочарованными. Ведь им хотелось знать подробности, чтобы обсудить потом в своем кругу.

Естественно, мы же с тобой все пять лет были в топе горячих тем универа.

Невозможно было скрыть, что мы пара. Слишком интимным было наше общение. Нас выдавало все. И то, как ты поправляла мою вылезшую из джинсов рубашку, как заматывала шарф на моей шее, практически целуя меня при этом. Наши странные пикировки, больше похожие на семейные разборки. То, что мы всегда были вместе и на вечеринках никак не реагировали на ухаживания однокурсников. Мы даже пили всегда из одного стакана по очереди.

На первом курсе, когда нас еще не раскусили, от ухажеров не было отбоя. Помню, я как-то раз попыталась «стать нормальной» и пошла на свидание со знаменитым университетским плейбоем Резниковым.