Комплект новый х/б, «афганка» назывался, шёл у местных по пятнадцать рублей – на ура! Практичный потому что. Кто считал, сколько осталось комплектов! Всё же уничтожалось, последствия. Война всё спишет!
Да они всегда жировали! Зам по тылу и нач ПО ни разу в Чёрной Зоне не были, а ордена Красного Знамени получили!
Ну, это – тема вечная!
Особист жил в отдельной палатке, следил за нашей «нравственностью». Блюл, так сказать!
Шкура барабанная! Менялись они через двадцать один день. Пост сдал – пост принял! А у нас в роте у троих по трое детишек, а у Гунтиса вообще – четверо! Им и близко к военкомату не велено по закону подходить! Рапорты раз в неделю по начальству писали.
Соколов, министр обороны, дважды прилетал, чиновники высокого ранга – не пересчитать, академик Сахаров…
Ему привозили большие цветные фотографии, спецкоманда ездила к реактору на БТР. Посмотрел он на фото и говорит:
– Единственный вариант – направленный подземный взрыв!
Я после возвращения в газете прочитал, что дотошные японцы собрали мощный компьютер, соединили тридцать восемь штук, загрузили исходными данными по Чернобылю. Он пожужжал довольно долго, сосредоточил все микросхемы на главное и выдал:
– Единственный возможный вариант – направленный подземный взрыв!
Вот это – голова! Настоящий академик! Скольких комьютеров стоит! И когда Сахарова на трибуне эта сволота депутатская пинала, гнобила и «захлопывала», лично мне было обидно! И стыдно очень! За них! Я-то его с другой стороны знал, чуть-чуть, хоть и не лично! Таким «достоянием» – разбрасываться! Только в России! И за державу было обидно, которая умирала и которая нарождалась, я же имел на это право, хотя и прав-то – не качал! Попереживал внутри себя.
А «Укрытие» строили двести шесть дней. Ступеньками, как и положено пирамиде. Кроме арматуры, бетоном заливали всё, что было под рукой и страшно фонило от большой дозы радиации.
Всё шло в дело.
На них трубы, дальше металлические конструкции и крыша.
Почему не всё залили бетоном? Чтобы обеспечить охлаждение и циркуляцию воздуха. Если бы залили, внутри этого монолита мог произойти сильный нагрев, и тогда не избежать новой катастрофы.
Значит, следуя логике Академика, сооружать саркофаг не имело смысла. Ведь к осени 1986 года стало ясно, что выбросы радиоактивности из останков реактора серьёзной опасности не представляли. Бредовая идея о восстановлении территорий, возвращении жителей в места прежнего проживания, захватила преступные умы дряхлых правителей с дипломами Высшей партийной школы. И выбить её оттуда или разумно повлиять, вряд ли кому-нибудь тогда удалось.
Каждый день десятки тысяч людей получали свою дозу в зоне, страна тратила гигантское количество ресурсов, велись работы, сопоставимые со строительством пирамид в древнем Египте. А нужно-то было: удалить остатки ядерного топлива из уцелевших реакторов, законсервировать надолго станцию.
И прекратить все те невероятные по размаху и стоимости работы, которые велись для Чернобыля всей страной. Огородить территорию крепким забором и законсервировать станцию на долгие годы.
Сахаров и строители – космос и муравьи.
Полесское ещё не выселили.
Ночью подскочим, душно, двери на телефонную станцию приоткрыты. Семь-восемь женщин только успевают штекеры вставлять, вызывать и соединять людей.
Улыбаются, кокетничают.
И мы поулыбаемся, конфетами угостим.
С родными удастся поговорить – праздник.
Вода спасала. Населённый пункт Чернобыль, там, где Госкомиссия правительственная заседала – его постоянно водой мыли, так, что уровень был – ниже, чем в Москве. И получалась опять легенда – Чернобыль! Собирательный мифический образ, и название таинственное, от ведьм – горькая полынь-трава. Пророков сразу вспомнили. От Нострадамуса с катренами до «бабушки Махоры» с соседней улицы!
Рваные воспоминания.
Иногда плавные, а то вдруг – залихорадит ознобно, потащит стремительно, ноги вверх поднимаются сами, словно невесомость мгновенная включилась, голова – вниз, тошнота накатит и сменится всплеском, блеснёт, замутит, отвлечёт ненадолго, но вяло и слабо, только фиксирует – это так, и не трать эмоции попусту.
Возвращаюсь к этому постоянно, в самое разное время суток. Вспоминаю эти ощущения. Как зуб больной языком тереблю.
Потом уже, когда притарабанят на старой каталке в одноместный бокс в операционном корпусе – там начнётся маленький курорт. Привилегии. Они так просто не даются. Размером с суповую тарелку часы. Молчаливый ход чёрных стрелок на белом циферблате над входом. Какие же они замечательные, эти шустрые стрелки! И таинственные.
Читать дальше