Поразительная - Деда

– Спокойной ночи, – желает им кондуктор. Деда все знают.

Наташа с друзьями любят играть в автобус.

– Тётенька, покатайте…

Кондуктор, видя, что это внучка Мартемьяна Васильевича, разрешает ватаге проехать несколько остановок бесплатно. Потом бегом назад, не дожидаясь встречного автобуса.

Однажды дед не разговаривал с Наташей целый день и ещё полдня воспитывал. В песочнице поспорила внучка с друзьями, что у неё хватит смелости обсыпать песком взрослого. И обсыпала. Для этого много ума не надо. Тётка, с песком на голове, схватила за руки Наташку и поволокла к ней домой. Баба Тася и дед не разговаривали с внучкой долго. Сидела в комнате одна, разглядывала узоры на ковре. Стыдно было смотреть деду в глаза. Тот только сказал, что спор спору рознь.

Один спор Натка всё же проспорила. Витька Роженцев теперь улюлюкает, как только видит её. А всё дело в трубе, которая возвышается напротив Наташиного дома. Дымовая труба на строящемся общежитии. Огромная, до самого неба. Ступени на ней железные. Наташа сумела добраться до половины пути. Страшно стало, струсила. Что-то ей подсказывало, деду об этом споре говорить не надо.

На берегу Иртыша раскинулся Семипалатинск. После Атки и Бель-Агача этот город поражает высокими домами, оживлёнными улицами. 1947 год. Света с любопытством озирается по сторонам. Незнакомая речь. В Атке что-то подобное она уже слышала, и в поезде с востока разные люди ехали, балакали по-своему. Много в городе военных, снуют туда-сюда. Носят галифе, сапоги. Первые послевоенные годы. Мартя просит шофёра не спешить, видит, какими восхищёнными взглядами провожают Настя и Света интересные виды за окном машины.

– Папа, смотри! Какой красивый дом!

– Это библиотека, – гордо отозвался водитель. – У нас и театр есть. Кстати, могу устроить вам поход туда сегодня. Так сказать, первое знакомство с культурой Казахстана. Как вы на это смотрите? Девчата у вас весёлые, – глянул шофёр на Мартю. – На автобазу билеты принесли, привлекают трудящихся к культурной жизни. Ну как? Решено. Вечером к шести ждите, заеду. Кстати, меня Степаном зовут, – водитель громко расхохотался, осёкся, смутился и стал сосредоточенно крутить баранку машины.

– А это что за развалины? Ого! И пушка рядом, – Света разговаривала сама с собой.

– Это следы былого. Купеческий старинный дом крепости. Медная пушка.

– Где же здесь дом? Вход и выход, больше ничего.

– Ну да, это ворота древней крепости… забыл, как называются. А вот и пивзавод слева. Рядом дом, который вам нужен. Вечером, в шесть, я жду на этом месте, – громко произнёс Степан, стараясь не смотреть на Светку.

Двухэтажные дома дореволюционной постройки выглядели лилипутами по сравнению с огромным зданием Госпивзавода. Старый (?) окончательно пришёл в ветхость и был закрыт. В одном из домов, принадлежащих заводу, жила с мужем Харитоном и сыном Лёнькой одна из многочисленных сестёр Насти. Комнатка, которую они занимали, была маленькая, но тёплая и уютная, – Лена умела навести красоту. Была ещё и кухня, совсем крохотная, но вполне пригодная для того, чтобы приготовить немудрёную еду. Беженцы из Сибири, они довольствовались малым, надеялись на лучшее. Лёнька на год старше Светы.

– Поедешь с нами в театр? – Света строго посмотрела на Леонида, ничуть не смутив весёлого пацана.

– Да на что он мне сдался, у меня более важные дела имеются.

Не хотелось Насте расставаться с Леной, столько лет не виделись! Но надо значит надо! Ни разу в театре не была, что за чудо такое? Придётся ехать. С дороги чувствует себя неважно, болит низ живота. Поедут на машине, потом назад и спать, спать, спать. Лена уже стелет на полу всё подряд, чтобы могли бухнуться отдыхать, как только вернутся.

Музыка оглушает, оркестр играет красиво. Действия на сцене понятны без слов. Слова есть, но они на казахском языке. Настя повторяла в мыслях название постановки, чтобы похвастаться перед Ленкой-задавакой. «Кек». Что бы это значило на русском? Артисты просто восхищали!

– Мартя, уборная здесь есть? – спросила Настя у мужа на ухо. То ли в дороге растрясло, то ли от переживаний, но у Насти случился выкидыш. Врача вызвали прямо в театр. Первую свою ночь в Семипалатинске Настя провела в больнице. Через два дня Мартя забрал её к Лене и Харитону.

– Я должен уехать на несколько дней. Приеду, будем переезжать в свою комнату. Я уже присмотрел, здесь недалеко.

Оставив Настю и Светлану на свояков, Мартемьян рванул на станцию. Ноги, казалось, мешали ему, тормозили душу, рвущуюся в Огнёво-Заимку. Было две причины, из-за которых он стремился попасть на родную землю, в деревню, из которой пятнадцать лет назад его отправили в неизвестность. Главная причина – родительский дом. Что стало с их избой, никто сказать ему не мог. Надо всё увидеть своими глазами. Отец помер, мачеха ещё раньше. Сестра Зинаида вышла замуж за военного и теперь живёт где-то около или в самой Москве.