Татьяна Кузнецова - Светлая печаль

Вообще мальчик веселел и расцветал только к вечеру. Он жадно ждал того момента, когда Марс сядет подле его кровати и, превратившись в волшебника, рассказчика, раскроет перед ним целый прекрасный неведомый мир, который существовал только для него. Марс видел, что его господин одарён фантазией, поэтому, хотя и не мог видеть этот безграничный мир в комнате, но старался подробнее и красочнее рисовать для него словами. Ему самому нравилось рассказывать истории, легенды и сказки, ему нравилось делиться с этим юным слушателем тем, что его восхищало. Ему доставляло удовольствие рисовать узоры из слов, нравилось играть голосом, убаюкивая господина. Это счастливое спящее лицо приносило ощущение хорошо выполненного долга и спокойствия в душу мужчины.

Однажды Марс рассказал Андрею историю о лётчике и принце. Мальчик, который обычно слушал всё молча, в этот раз внезапно откинулся с подушек и взволнованно спросил:

– Марс, а лётчик ведь щедрый?

Слуга понял, что его господин говорит об их разговоре в день знакомства.

– Конечно, и он, и принц, и лис, и даже роза щедрые. Одни делились заботой, другие знаниями, и все они делились любовью и дружбой.

– Ты говорил, что у них какое-то странное сердце? Какое оно?

– Это сложно объяснить, мой господин. Вы устали, вам пора спать. Давайте завтра вечером, я объясню вам, что такое хрупкое сердце. Но только если сейчас вы ляжете и уснёте.

Мальчик послушался. Марс посидел ещё немного, дожидаясь, когда светлые ресницы перестанут сильно дрожать на закрытых темноватых веках. Он взял канделябр и вышел из комнаты. Возле его двери ждал уже привычный поднос с ужином. Он выяснил, что еду ему оставляла и приносила кухарка. Её трогало, что Марс первый из слуг с такой ответственностью и заботой подошёл к юному господину, забывая про собственные нужды. Мужчина пытался уверить её, что всё нормально и оставлять ужин для него не стоит, но всё равно еженощно поднос оказывался у двери.

На следующий день всё было как обычно. Марс разбудил, собрал и сопроводил господина к завтраку. Отстоял за стулом Андрея во время уроков, а после отправился с ним в зал для занятий пением. Господин был чем-то взбудоражен всё это время. Давно уже слуга не замечал за ним такого в учебное время. За завтраком взволнованные глаза мальчика несколько раз обращались к Лире Михайловне, робеющий ротик несколько раз раскрывался, словно хотел что-то сказать. Но так ничего и не говорил, зная, что в это время к нему глухи. Перед занятием пения Марс еле поспевал за окрылённым чем-то господином. Перед тем, как пройти сквозь огромные двери в зал с чёрным роялем и Лирой Михайловной, Андрей остановился в коридоре, мерцающем от пылинок, освещённых в воздухе квадратными лучами солнца. Он обернулся на свою тень, на своего слугу, и улыбнулся ему немного робко, словно ища ободрения, но очень открыто. Марс ответил спокойной уверенной улыбкой и кивнул на дверь.

Мальчик вошёл. Лира Михайловна уже нервно сложила руки: она не любила, когда к её времени относились пренебрежительно. Андрей остановился возле наставницы. Все знали, кто что должен делать: Андрей смиренно ждал, Марс снимал с него жилет, пианист хрустел перстами, а Лира Михайловна нетерпеливо, словно кошка хвостом, стучала носком туфли о паркет.

Наконец, Марс удалился, перекинув жилеточку через руку. Он встал у стенки, расслабился и даже закрыл глаза, готовясь наслаждаться чудесным голосом. Но резко открыл их, когда звуки пианино оборвались после первых острых нот. Андрей что-то говорил. Из-за того, что говорил он негромко, а голос его множился в большой зале, слуга не мог ничего понять.

Лира Михайловна замерла с натянутой улыбкой. Её тело заколыхалось от дрожи. На лице по кругу сменялись страх, непонимание, гнев. Всё также улыбаясь, наставница рванулась вперёд к мальчику, который, уже видя перед собой много странного и непонятного, сжался и не мог оторвать взгляда от этого нечеловеческого. Она сжала его хрупкие плечи своими полными дрожащими руками.

– Что за чушь ты говоришь?! – Чётко, жутко и грозно пронёсся по дому её полный голос. – Лётчик, щедрость? Что за бред ты мне говоришь, глупый мальчишка?! Кто научил тебя этой глупости?

Марс похолодел и сжался внутри, он бежал и не мог отвести взгляда от мальчика, которого сотрясали испуганный слёзы. За рокотом голоса Лиры Михайловны мужчина слышал, как где-то рушится просторный, светлый город, именно этот грохот делал голос певицы таким страшным.