Лана Кузьмина - Мгновения

– Не могу, – вздохнула девочка. – Я училась раньше, с нормальными…

– Тоже мне сказала! А ты сама что, ненормальная?

– Нормальная, конечно. Просто я ногами пишу, а другим на это смотреть было неприятно.

– А чего они на тебя смотрели? Смотрели бы лучше на доску или в тетрадки!

Кира вздохнула:

– Понимаешь, это со стороны не очень красиво смотрится…

Пашка засмеялся.

– Не очень красиво, когда моя сестра Лерка на труд цветочки вышивает. У неё руки не оттуда растут. И пишет она как курица лапой.

Кира улыбнулась:

– Она же не виновата.

– Не виновата, конечно, – глубокомысленно заключил Пашка. – Но факт есть факт. А ты вышивать умеешь?

– Умею. И рисовать тоже.

– Круто! А хочешь, я тебя на качелях покачаю?

Кира кивнула, забралась на деревянное сиденье и через несколько секунд уже летела вверх, наслаждаясь бьющим в лицо ветром. И это было совсем не тоже самое, что качаться одной, отталкиваясь ногами от земли.

– Слушай, а у тебя это с рождения или что-то случилось? – внезапно спросил Пашка.

– С рождения, – ответила Кира.

– А это больно?

Девочка покачала головой:

– Нет. Только внутри очень тяжело.

– Почему?

– Потому что меня никто замечать не хочет.

– Из-за рук?

– Из-за рук.

– Обижают?

– Нет, но лучше бы обижали. А то мне кажется, что меня на самом деле нет.

– Ну, я же с тобой говорю, значит ты есть, – сказал Пашка, потом вздохнул:

– Всё-таки жалко, что ты в обычную школу идти не хочешь. Тебя бы точно в наш класс записали. У нас всего девятнадцать человек, а девчонок только трое. Скучно.

– Может, я попрошу маму и она попробует меня в вашу школу записать, – решила Кира.

– Было бы здорово!

Они долго ещё болтали о всякой ерунде, о любимых фильмах, о книгах которые читали, о музыке. И когда Пашка ушёл домой, помахав на прощание рукой и крикнув: «До завтра!», Кире показалось, что всё произошедшее с ней в этот день всего лишь волшебный сон. Она побежала по двору и вдруг неожиданно даже для самой себя прыгнула в середину огромной лужи. Дождевая вода разлетелась по сторонам, обдав холодными брызгами случайных прохожих.

– Какая невоспитанная девочка! – проворчала толстая женщина, тащившая на поводке спаниеля. – Докатились!

Невдомёк было этой женщине, что именно сегодня Кира, наконец, перестала быть невидимкой. Ей было очень хорошо и совсем немного стыдно.

Не так страшно, когда одиноко в доме. Страшнее, когда одиноко в душе. Жизнь превращается в нескончаемую минуту невыносимой тоски. Словно за окном хлещет дождь, а небо обложено толстыми угольными тучами.

Пустота забирается в душу. Медленно и мучительно сжирает её по кусочкам. Жмёшься, сворачиваешься в клубок и лежишь целыми днями на неубранной кровати, глотая солёные слёзы одиночества.

Но солнце не умерло. Оно светит одинаково для всех. Нужно только подняться, распахнуть створки своего сердца и пустить в него тёплые, несущие надежду лучи.

И, улыбнувшись в переполненном вагоне метро, вдруг получишь в ответ не грубое слово, а сияющую улыбку, летящую над толпой и заполняющую собой жуткую пустующую рану внутри.

Марина сразу заметила этого парня. Длинные ухоженные волосы, прозрачные голубые глаза, небольшая бородка и такие правильные черты лица, каких не встретишь и у девушки. Бесконечно добрым и всепонимающим показался ей его до боли знакомый взгляд.

«Где же я могла встречать его раньше?» – думала Марина. – «В электричке? Нет. Может, в городе? Тоже нет. Он сел на другой станции. Тогда где же? Где?»

Задумавшись она прижалась к окну, за которым мелькали леса и одинокие заросшие травой платформы. Разгадка оказалась неожиданной и немного неприличной.

«Да ведь он похож на Христа!» – подумала вдруг Марина и тут же смутилась от этой мысли.

Электричка мчалась сквозь лес, останавливаясь у вокзалов, открывала двери, впускала и выпускала пассажиров, а Марина всё смотрела и никак не могла наглядется на сидевшего через проход незнакомца. Ей бы только немного смелости, чтобы сказать первое слово.

«Привет!» – скажет она ему. А дальше будь что будет.

– Эта дура совсем меня за лоха держит! – Марина ушам своим не поверила. Понравившийся ей парень говорил по телефону, вставляя в свою речь мат и такие скабрезности, от которых горели щёки. Заметив пристальный взгляд девушки, незнакомец опустил трубку и сказал:

– А ты чего вылупилась? Понравился?