Лана Кузьмина - Мгновения

Но я отвлеклась. Если зайти за магазин, пройти мимо железного остова карусели, побродить немного среди обшарпанных и частью пустующих двухэтажек, то можно найти и Алешин дом. Как именно он выглядит, я не знаю. Мы никогда не говорили на эту тему.

Кстати, это место называется «пятачок». Почему «пятачок», а не «гривенник», например? Потому что там раньше была танцплощадка, и вход на нее стоил ровно «пятачок», то есть пять копеек. Разве может что-то стоить так дешево? Конечно, может, ведь это было давным-давно, задолго до моего рождения.

Алеша ждет, прислонившись к березе, и курит. Он не был положительным (я имею в виду то, что обычно вкладывают в это определение учителя). А на самом деле он был замечательным. Всегда приходил раньше меня и ждал. Уже открывая калитку, я вижу вдалеке его долговязую фигуру, длинную черную челку, небрежно брошенный на землю ранец. Я подхожу, и дальше мы идем вместе. Он не несет мой портфель, как это обычно бывает. Просто идет рядом и, встречая одноклассников, делает вид, что мы не знакомы. Несколько минут до школы, и все. На первом этаже расстаемся, и встречаемся только вечером по дороге домой. Он ждет на улице, сидит на врытых в землю автомобильных покрышках, которые служат нам лавочками. Бросает вопросительный взгляд, когда я выхожу на крыльцо. Чаще всего иду с ним, но иногда тороплюсь домой с девочками из класса. Тогда я качаю головой, и он уходит, закинув на спину темно-синий ранец.

Бывает, встречаюсь с ним взглядом в переполненной столовой или на переменках. Алеша сидит на подоконнике, обхватив колени руками. Он единственный, кто не носит школьной формы. И никто не говорит ему ни слова. Потому что он особенный, трудновоспитуемый, неблагополучный. Один из тех, кому давно устали делать замечания. Дотащить бы до девятого класса да скинуть с плеч непосильную ношу.

«Дети улиц, – услышала я однажды в школьном коридоре, – разве их можно чему-то научить».

Мы же, самые обычные ученики, обязаны носить коричневые платьица с черными фартуками (девочки) или синие костюмы с белыми рубашками (мальчики). Говорят, во многих школах форму уже отменили, но только не у нас.

А еще мы должны ходить на переменах парами. Вот как это выглядит: после звонка всех до единого выгоняют из класса, заставляют взять за руку соседа по парте и, построив образовавшиеся пары в неровный хоровод, велят ходить по кругу все десять минут. Нельзя громко разговаривать, смеяться, прыгать или бегать. Со стороны мы похожи на заключенных, выведенных на прогулку под строгим взором надсмотрщика-завуча. Кто-то хихикает и прячет руки за спину или за голову, изображая преступника. Когда завучу надоедает следить за нами, шествие распадается и мы разбегаемся кто куда. Кто-то уходит в класс, кто-то забирается на подоконник или убегает в столовую купить пирожок. Девочки обычно достают резиночку и прыгают по очереди или играют в «Олимпиаду», два человека растягивают резинку, превращая ее в причудливое переплетение, остальные должны пролезть в образовавшиеся отверстия, ничего не задев.

Алеша никогда не ходит по кругу, а просто сидит на окне, грызет яблоко, наблюдая за происходящим. По вечерам мы иногда сидим с ним вдвоем на заборе закрытого детского сада и болтаем. И я чувствую себя очень счастливой от того, что у меня такой замечательный друг.

Брела по улице Невидимка и плакала. Как тут не плакать, если никто тебя видеть не хочет. Идёшь по улице, а прохожие глаза отводят. Едешь в автобусе, а никто рядом не садится. А если кто-то и решается, то смотрит всегда или в окно или в спину стоящего в проходе пассажира.

Скучно Невидимке. Ходит она по улице, листья ногами загребает и плачет. Вдруг из-за угла мальчишка выскакивает.

– Привет! – говорит.

– Привет!

– Меня Пашка зовут, а тебя?

– Кира. – Невидимка улыбнулась и превратилась в одиннадцатилетнюю девочку с рыжими хвостиками и россыпью веснушек на носу.

– А я давно за тобой наблюдаю, – Пашка вертелся на месте словно юла, волновался.

– Зачем наблюдал? – смутилась Кира, опустила глаза, покраснела.

– Ну, так просто. Ты же новенькая. Недавно переехала. Мне интересно было… – и тоже покраснел, а после добавил:

– А вы чего переехали?

– Здесь школа специальная есть, чтобы мне далеко не ездить.

– А зачем тебе специальная школа? – удивился Пашка.

– Ты что, не видишь? – возмутилась Кира. – У меня же рук нет!

– А, – Пашка отвёл глаза, уставился в землю. – Это ж ничего. Плохо, конечно. Только зачем тебе спецшкола? Ты что в обычной учиться не можешь?