Андрей Астахов - Кто он?

Мария Андреевна накинула белый халат, посидела рядом с внуком, подержала его за чуть тёплую и вялую руку и сказала:

– Бедный мальчик.

После резко встала и пошла искать милиционера, который отправил телеграмму.

Потом были похороны сына и невестки. Пришло народу больше, чем на свадьбу. О крупное тело бабы Маши, как о кусок мраморной скалы, выступающий в море, разбивались все чувства и эмоции окружающих людей. Бесконечные рыдания сватьи – матери невестки, причитания знакомых и незнакомых людей, постоянные слёзы и наказы держаться.

Всё это она сносила с каменным лицом, не проронив ни единой слезинки. Даже на кладбище, когда опускали в мёрзлую землю гробы, она лишь окинула затуманенным взором всех собравшихся вокруг большой рыжей от свежей глины ямы, присыпанной выпавшим сегодня снегом, людей в тёмной одежде с ярким красным пятном двух гвоздик на груди, выслушала слова батюшки, который долго говорил о бренности этого мира и радостном ожидании исхода в рай и единения с Богом, бросила ком мёрзлой глины, развернулась и ушла в автобус, припаркованный на окраине кладбища.

Алексей Витальевич Сапожников восьми лет от роду открыл глаза. Воспоминания разом заполнили его маленькую голову, возвращая в тот вечер, когда они ехали с дачи домой. Боли в теле не было, хотя он не мог пошевелиться. Очень хотелось пить и немного кружилась голова. За окном был вечер или ночь, на потолке ярко горела лампочка, и он мог видеть окрашенные до половины в зелёный цвет стены. Он разомкнул свои пухлые губы и позвал:

– Мама.

Сначала шёпотом, а потом всё громче и громче.

Послышались шаги. Над ним склонилась голова незнакомой девушки в белой косынке, которая сразу запричитала:

– Очнулся маленький.

– Где мама? – спросил Алёша и увидел, как моментально в уголках глаз незнакомки стали появляться и скатываться по румяным щекам крупные слезинки.

– Бедненький, – продолжила причитать она. – Сейчас я позову доктора. Пить хочешь?

Мальчик хлопнул густыми, чёрными, чуть загнутыми к краям ресницами, прикрывая светло-серые мамины глаза, и тут же ему в губы уткнулась ложка с водой, которая стала смачивать его потрескавшиеся губы. Девушка методично наполняла ложку водой из большой жестяной кружки, которую держала в руке, и аккуратно выливала ему в рот.

Потом она ушла и появился серьёзный дядя в белом халате с помятым как после долгого лежания на подушке лицом. Доктор сел на соседний стул, взял руку мальчика и стал смотреть на свои часы, считая пульс. Затем показал резиновый молоток и попросил последить за ним взглядом влево-вправо, вперёд-назад. После что-то поделал возле его ног и спросил:

– Чувствуешь?

Алёша ничего не чувствовал.

– Плохо, – сказал доктор и спросил, что он помнит.

Алёша честно рассказал, что ехали домой с дачи, впереди был зелёный грузовик, который повернулся к ним боком, они в него ударились, а потом он открыл глаза уже тут.

Доктор сказал:

– Понятно. Ну что же, отдыхайте, молодой человек, а я загляну к вам попозже.

– Зина, а вы возьмите все анализы, – обратился Алёша к девушке.

«Наверное, медсестра», – подумал он.

Такие же молодые девушки, в белых халатах и косынках, делали ему прививки в поликлинике и школе.

Мальчик полежал ещё немного с открытыми глазами, но утомлённый мозг быстро погасил сознание. В следующий раз, когда он открыл глаза, был день. Лампочка на потолке не горела, а рядом сидела баба Маша, легко уместившая его маленькую руку в своей большой.

– Бабуля, – обрадовался мальчик, – как хорошо, что ты приехала! А мы попали в аварию!

– Я знаю, – сказала бабушка.

– А где мама и папа? – спросил Алёшка.

– Нет у тебя больше мамы и папы, – ответила баба Маша и отвернулась к окну.

– А где они? – спросил Алёшка, ничего не понимая.

Бабушка рассказала, что во время аварии их очень сильно сжало повреждённой машиной, и это чудо, что он выжил.

Алёшка в свои неполные девять лет ещё никогда не сталкивался со смертью, но понял главное, что маму с папой он больше никогда не увидит. Глаза мальчика наполнились слезами, а нос неожиданно стал мокрым. Послышались лёгкие всхлипывания, переходящие в неудержимые детские рыдания неподдельного детского горя, как в детском саду, когда он потерял любимую игрушку.

Алёша впервые отмечал Новый год не дома. Как раз накануне праздника с него сняли все бинты, и он мог двигать руками и головой. А вот ноги до сих пор не чувствовал. Вытяжной механизм с его ног уже сняли, и они свободно, без гипса лежали на одеяле. Мальчик мог разглядеть синюшного оттенка бледную кожу на «цыплячьих» ножках, изрезанных по всей длине рубцами операционных шрамов – ноги ему собирали по косточкам.