Игорь Агафонов - Алиса не боится, или Амазонка и Тимфок

– «У Бога», в другом ли царстве-государстве – соц-кап али ап… так это… чёрт один знает. Погребок раньше недалече называли «У Христа за пазухой». Красивая такая вывеска… бля, была.

– Была?

– Да сплыла. Вдребезги. В гости к нам?

«Величайший» коротко касается козырька кепи и, отбросив по-военному ладонь чуть вверх и в сторону:

– Чёрт один, говоришь, знает?

Бомж сглатывает слюну:

– Когда заберёте нас… к собе? У вас и на помойке пожрать можно, сказывают.

«Величайший» трёт ребром указательного пальца передние свои зубы:

– Да ты, гляжу, грамотный. Скоро уж. Потерпи малость… А сами-то чего? Шли бы гурьбой, как на Берлин в сорок пятом… чай, тогда все вместе шагали… а не Мазепу привечали.

– Спасибо за совет… Как прикажете величать вас?

«Величайший» раскрывает кулак с мелочью над ковшиком ладоней:

– Тебе зачем?.. величай Тимофеем, если так уж угодно.

Бомж разглядывает монеты:

– Да тут уже, Тим, таковские й-е. Глаз намётан, час назад зач а лили. На массовку вот явился. Жду приглашения на банкет.

«Величайший» направляется к гостинице и вполоборота замечает:

– Ну, жди.

Бомж, передвигая пальцем по ладони монеты, почтительно:

– Удачи.

Тим, взявшись за кривую дверную скобу, – не оборачиваясь, себе:

– Не помешало б.

Надо же, надо же! Ярко-то как, в подробностях… – подумал Тимофей Емельяныч, просыпаясь: «Величайший… как вчера. Ишь ты, подишь ты!»

ФИО

Фокусу (такая вот у Тимофея Емельяныча фамилия); «Мы в киношники поёдём, пусть меня научат!» – был у Тима знакомый кинооператор со студии документалистики, он то и дело повторял: «Фокус в нашей профессии ох как необходим»… Так вот, оборачивается к Фокусу смутно знакомая по обличью женщина и этак бойко, заковыристо (или послышалось?) говорит:

– Нас могут не пустить, гражданин… лох.

Ну, так разве только Артём (кратко Арт – в настоящее время университетский преподаватель биологии Артём Михайлович Казнев, – друг со школьной скамьи, называл и называет Тимофея по-свойски: «А наш Тимоха – сынок скомороха-лоха! А вовсе никакой не Фокус». Впрочем, как биолог, Арт обзывался разнообразно и разно о бразно… Сначала, допустим, обзовёт Лохсуком – от известного всем сукиного сына (собакиного), и только затем уже более обтекаемо – Лохусом… проще выговаривать, видимо. Сам себя Тимофей про себя величает Тимфоком.

Не удобнее ли будет и нам к сему невзрачному гражданину с кроличьими зубами – обращаться так же? Ну, не лох, разумеется, – Тимоха… п-чхи! – на два вздоха. Покороче будет, да и теплее как-то – по-свойски.

Тимоха замирает и перестаёт жевать резинку, выплёвывает её в мусорницу, трёт пальцем передние зубы и озадаченно разглядывает женщину, будто бы знакомую, пытаясь вспомнить, где он сталкивался с этой брюнеткой? Но, сообразив, что не знает он её, нет, – «лох» ему почудился. Женщина попросту выдохнула: о-ох – ах. Не оскорбился посему. Спрашивает:

– Почему не пустят?

– Как? – Брюнетка разбрасывает свои пальчики из щепотки в раскрывшийся тюльпан и вновь собирает их в бутон, мило улыбается и оглядывается на подъезжающий автобус: – Пенсионеров – под домашний арест!.. Мой сосед, грузин, с утра пораньше заявил: вай-вай, хорошо-то как! Никуда бежать не надо, ни в каких электричках трястись… Устал я с этой вашей работой! Понимаете? – говорит. Грузин в электричке – смешно.

Тимоха опять озадачен: «Понравился я ей, что ли? – с сомнением думает сам себе. – Не похоже, чтоб пенсионерка… или сам я на пенсионера смахиваю? Неужели?!.» – и внимательнее приглядывается к попутчице: пока она ещё не вытащила из сумки разовую маску и не нацепила на свои круглые розовые ушки.

– Маске рад? – подмигивает. – О-очень рад!

Тимоха машинально каламбурит: «Маскарад… Забавно. А где моя тряпочка? – Расстегнул молнию ветровки. – Коли маскарад – так всеобщий».

Брюнетка подмигнула ему ещё раз.

Выходя из автобуса, Тимоха сунул маску в кармашек.

В универсаме, попал под неожиданный прессинг: строго-осуждающий голос – торкнул и впился прямо в темечко:

– Зачем вы голыми руками трогаете?!. Я тоже, может, хочу семечек!

Оторвав пакет с висящего перед ним рулона, Тимоха надел его на ладонь и, покосившись на девицу со сверкающими за стёклами очков зрачками, поспешно переступил к лотку с черносливом. «Хотеть не вредно. Хоти на здоровье, кто мешает… безмозглое отродье, вырастила хотелку… И больше ничего?» – Снял кепи, потрогал затылок: – Э-этой мадам я точно не понравился… так что: нуль – нуль! Правду говорят: убить словцом запросто… особенно по мозгам если! Главное, чтоб мозги были в наличии…»