Гульнара Нуркулова - Турсун

Как ни странно, Упол сразу уступила качели, и Турсун заняла ее место. Апал оттянула назад и отпустила веревку, затем, толкая в спину, сильно раскачала. Турсун зажмурила глаза от удовольствия.

– Турсун – невеста! Турсун – невеста! Тили-тили тесто! – услышала она голос соседского мальчика Амира, младшего сына Иман ава.

– Ты почему дразнишься? – неожиданно вступилась за Турсун Упол. – Почему так говоришь?

– Сегодня Турсун женится на старом китайце, – сообщил Амир и после паузы добавил. – Я слышал, как мама говорила папе сегодня утром.

– Ах вот почему ты сегодня такая нарядная! Ты – невеста! – победоносно ехидно сказала Упол.

– И неправда. Он, Юсуф, старый, даже старее моего отца! Он каждый год приезжает к нам! – только и смогла ответить Турсун, от досады слёзы брызнули из её глаз. Она тут же ногами остановила качели и побежала домой.

«Это неправда, неправда, – с горечью в душе думала она, – Я выйду замуж только за Жолдоша».

Она давно представляла, как выйдет замуж за Жолдоша. Он нравился ей. Хотя ему было столько же, сколько и самой Турсун, он помогал своему отцу во всем, так как был старшим сыном в семье. И сегодня, надевая новое платье, она сразу подумала о нём и собиралась поразить его своим красивым платьем, когда он придет помогать отцу разводить огонь под тай-казаном [11] Котёл для варки конины. . Эту работу с прошлого года, как правило, делал Жолдош. Правда, отводил глаза, если она обращалась к нему, но это нестрашно. Ведь они постоянно были вместе, когда были маленькими. Папа часто хвалил Жолдоша и говорил, что он растёт трудолюбивым и хорошим человеком. «Папа выдаст меня замуж за хорошего человека. А кто еще хороший, кроме него, и кто подходит мне, как не Жолдош?!»

Отца во дворе не оказалось, но зато она увидела на привычном месте, возле очока [12] Очаг, сложенный из камней. , Жолдоша, и ей показалось, что он её тоже увидел и, как обычно, смутился и отвернулся, будто бы подложить дров в огонь. Ей стало ещё обиднее, и слезы полились ещё сильнее.

Отец лежал за домом под большим деревом, облокотившись на руку на огромном талпаке [13] Высушенная шкура животного, служащая для подстилки. из шкуры медведя, застреленного им и Азаматом ава два года назад в горах. Было непонятно, спал он или просто дремал.

– Атаке, они меня дразнят… скажи, что неправы… скажи, что я не невеста, – рыдала Турсун. – Скажи, что Юсуф байке приезжает к нам по своим делам.

Отец открыл глаза, прищурившись какое-то время смотрел на дочь, наверное, раздумывая, как успокоить её. Затем сел, указал рукой на место рядом с собой, призывая тоже сесть. Турсун опустилась на колени. Он поцеловал её, погладил волосы и сказал: «Каралдым, неужели я хочу, чтобы тебе было плохо? Не слушай никого. Юсуф приезжает по делам и будет гостить у нас какое-то время». Тон и слова отца утешили её, и она потихонечку начала успокаиваться.

От этого разговора у Адыла стало тяжело на сердце. Вспомнил, как год назад, Юсуф, увидев его одиннадцатилетнюю белолицую и черноволосую Турсун, сказал: «Как она выросла, вижу, станет такой же красивой, как её мама». До самого отъезда он приветливо обращался к ней, словно хотел расположить к себе, и всегда находил предлог дать поручение маленькой Турсун, то полить на руки воды из кумгана, то принести попить жарма. Это сильно коробило Адыла, но он ничего не мог сказать человеку, который спас его семью от нищеты. К тому же несмотря на то, что он был болушем волости, благополучие его самого и жителей волости зависело от Юсуфа.

«Если бы мой отец не растратил богатства дедушки, все было бы по-другому», – посетовал он про себя. Дедушка, действительно, был несметно богат. Говорили, когда паслась отара Солто бая, то камня в горах не было видно. Непутевый отец Адыла прокутил всё за короткое время после смерти дедушки. Когда Адылу стукнуло семнадцать, а Азамату тринадцать лет, они были очень бедны, а волость, объединявшая несколько сёл из 172 дворов и возглавляемая отцом, пришла в полный упадок. Отец был жестоким человеком, благодаря этому, а также авторитету покойного дедушки он не лишился должности болуша. С молодости пристрастился к опиуму и уже в тридцать лет был полностью недееспособным. Его не интересовало ничего, кроме наркотиков. На Адыла, старшего сына, легли проблемы не только семьи, но и всей волости. Ему приходилось ездить в Каракол на собрания вместо отца, платить налоги, писать письма и вести документы. В это трудное время он и встретил китайца Юсуфа, который скупал и перевозил опиум в Китай. Обычно тот приезжал осенью и колесил по всему северному побережью Иссык-Куля в поисках опиума, так как на ближайших рынках товара было недостаточно и то, что там продавалось, было некачественным. Немного опиума он покупал у русских, осевших в Семиречье во второй половине XIX века.