Рут Фейгель - Чужие огни

Это было, конечно, главное, но все же я вошла в тесноватое, неярко освещенное помещение с тошным предчувствием чего-то очень неприятного, что мне неизбежно придется вытерпеть в ближайшее время. Как я уже сообщила уважаемому следователю, мне не приходилось ранее лично сталкиваться с тюремно-полицейским бытом, но теоретической информации у меня было предостаточно. По большей части она, информация, исходила из газет, книг и детективных фильмов; однако же, просто поразмыслив логически, можно было догадаться, что здесь были в ходу иные, непривычные для нас законы, пожалуй, скорее звериные, чем человеческие. Это было легко объяснимо: человек, заключенный в клетку, вряд ли сможет долго сохранять свое отличие от животного. Даже если изначально он был именно человеком…

Комната… то есть, камера, в которой мне предстояло провести неопределенное время, являла собой коробку с голыми зеленоватыми стенами; по периметру коробки располагались, вплотную к стенам, ряды двухъярусных железных кроватей. Еще один ряд проходил ровно по центру. Все кровати, кроме одной – верхней в центральном ряду – были заняты. В камере стоял ровный негромкий гул, но он утих, когда я вошла, и обитательницы невеселого учреждения обратили в мою сторону взгляды. Лица новых соседок выражали, по большей части, угрюмое безразличие или поверхностный интерес, как у людей, отвлеченных от их занятия каким-нибудь резким звуком. Разумеется, дружелюбия я и не ожидала, но и откровенной враждебности мною отмечено не было. По крайней мере, пока. Помедлив немного у дверей, я всматривалась в обращенные ко мне лица и соображала, как следует мне вести себя далее. Я была наслышана о том, что слабость в тюремных условиях может стать смертельной, и потому ее ни в коем случае нельзя обнаруживать. С другой стороны, мне не хотелось с самого начала выказывать агрессию, да это и вряд ли удалось бы. Проклятая моя деликатность, с детства не позволявшая поднять руку на живое существо! Как она может помешать мне сейчас, когда целых два десятка живых существ смотрят в мою сторону внешне равнодушно, но кто может знать, что они сделают в следующий момент! Задерживаться у дверей слишком долго не имело смысла, и я, наклонив голову в знак приветствия, поздоровалась со всеми присутствующими вместе. Ни звука не раздалось в ответ. С тем же тянущим холодком в желудке я сделала несколько шагов в сторону свободной кровати, и тут кто-то резко развернул меня сзади за плечо. Оглянувшись, я увидела в нескольких сантиметрах от своего лица бледно-голубые глаза с синим ободком, пористую смуглую кожу и несколько редких кудряшек неопределенного цвета. Все это дышало смрадным табачным духом, которым всегда пропитывается рот заядлых курильщиков, и, к тому же, процедило с задушенной злобой:

– Принаглела, ты?!

"Вот оно, началось!" юркнула мышка-мысль и спряталась. Не знаю, какие намерения были на самом деле у новой моей соседки, но я уже заранее увидела себя на полу, скорченным комком, осыпаемым ударами. Я прекрасно знала свои шансы на случай возможной драки, но отступать было нельзя: в животном мире слабые не выживают, а мне, похоже, случилось оказаться именно в нем. Поэтому я ответила негромко, но, насколько могла, твердо:

– Пока еще нет.

После этого все звуки словно исчезли в прокуренной полутемной комнате, ватная тишина обложила меня со всех сторон. Изначально мне рисовались два варианта: либо сиделица ударит меня сразу после ответа, либо потеряет ко мне интерес и отойдет; на деле не происходило ни того, ни другого: она лишь продолжала молча поедать меня глазами, прищурившись и вроде как примериваясь. Забыв дышать, я неотрывно смотрела на эту крепко сбитую деваху, готовясь пригнуться, отскочить или перехватить ее руку. Вместе с этим я старалась чутко ловить каждый шорох со стороны, чтобы не быть захваченной сзади. Мои шансы были ничтожны, это было понятно, но залившее меня беспредельное отчаяние требовало, по крайней мере, дать хоть какой-то отпор окружавшим меня созданиям. Маленький, бедный мой Меир Хаим – неужели меня тут и прибьют, в этой вонючей полутемной камере?!

Нависшая тишина внезапно треснула, разбитая хрипловатым негромким голосом:

– Оставь девочку в покое.

С явной неприязнью противница повернула в сторону голоса свою бандитскую физиономию и злобно тявкнула:

– А чего она лезет на чужую койку?

– Так ты ей объясни, – лениво предложила обладательница хриплого голоса. – Только словами. Сначала… Она же не вещий дух, чтобы знать, что это твоя кровать. Ты ж у нас ак-ку-ратная. Вот по моей койке сразу видно, что тут человек живет…