Марина Буторина - Большие огни, маленькие огни [СИ]

Уже неделю было тепло и снежно. В одном месте снег оседал над городом, на Юго-Восточном воздушном потоке, самом холодном из всех, что продувал зимние небеса, и теперь днем на небосклоне виднелся ледяной мост, обрастающий причудливыми наростами.

— Власти должны что-то сделать, — проворчал старик, занявший очередь перед Рей. — Я читал во вчерашнем выпуске, что с «моста» откололась сосулька и пробила крышу джипа, припаркованного в центре. Такая свалится на голову — и привет!

И поскольку его никто не слушал, его ворчание обратилось к Рей.

— А они и не чешутся! — заключил старик. Она вымученно улыбнулась.

Очереди в супермаркете в преддверии праздников были огромными. Обидно, конечно, что со своими нехитрыми покупками, уместившимися в корзину, ей приходится стоять вместе с теми, кто забил тележку доверху, но кассы для небольших покупок предусматривали наличие банковской карты, а ее у Рей не было.

— Ты-то видела «мост»? — снова обратился к ней брюзжащий старик.

Рей кивнула и отвернулась. Она не привыкла грубить старикам.

А «мост» она видела. Все его видели. Он висел над городом, как странная зимняя радуга. А еще он протянулся аж до крыши именно ее дома, и однажды она наблюдала, как на него взбиралась шпана. Они так громко кричали, что поглазеть на дураков сбежалась вся округа.

Наконец-то подошла ее очередь, и Рей выложила товары на ленту.

— Это все? — с сомнением спросила женщина за кассой.

Рей поглядела на покупки. Праздновать ей не с кем, поэтому сегодня на ужин у нее была фасоль с консервированным тунцом. Правда, в полночь она хотела выпить бокал шампанского, но ей было жаль тратиться на целую бутылку ради одного бокала.

— Да, это все, — дрогнувшим голосом подтвердила она.

Покупки были пробиты быстрой, проворной рукой, и Рей выложила на кассе очень скромную сумму. Как и рассчитывала.

Пока она закупалась, на улице уже успело стемнеть. Снег все так же продолжал валить, и хоть его большие мягкие хлопья холодили кожу лица, снегопад казался ей чем-то теплым, навевая мысли о пуховых подушках, на которых она так никогда и не спала.

Рей не сразу пошла домой, а прогулялась по проспекту. В ней не было и толики того праздничного настроения, что царило кругом, но она надеялась, что, бродя вдоль фасадов магазинов, украшенных огнями и хвоей, наблюдая за лицами прохожих, спешащих домой к любящей семье, видя в чужих окнах мигание разноцветных огней, она тоже проникнется. Рей даже забрела на новогодний базар, где люди толклись перед прилавками с еловыми ветками, игрушками ручной работы и домашней выпечкой.

Но это не помогло.

Это был ее первый праздник в собственном доме — пускай квартира съемная, а елка у нее маленькая и искусственная, — и Рей думала, что он будет для нее особенным. Просто потому, что она теперь сама по себе, просто потому, что она ждет чуда.

До этого она знала только традиции детского дома и семьи попечителей, и ни то ни другое не было похоже на то, что она видела по телевизору: вся семья вечером в полном сборе, сидит на ковре в свете разноцветных огней и разворачивает подарки, обмениваясь пожеланиями, объятиями и поцелуями.

Ей казалось, что, хоть ее семья по-прежнему состоит из нее одной, она все же почувствует легкость и тепло, как будто ее поздравляют близкие люди. В худшем случае — не почувствует ничего.

Но Рей не была готова к тому, что надежда и вера в чудо так быстро обернутся опустошением и отчаяньем. Наверное, еще никогда в своей жизни она не была так зла, так обижена и так предана бросившими ее родителями.

Они задолжали ей всю любовь и все эти семейные праздники, которых у нее никогда не было. Они были где-то там и, может быть, даже обменивались каждый год подарками на полу перед елкой: друг с другом ли или с другими людьми.

Еще никогда в жизни ее так не одолевала мысль: почему ее бросили?

— Книгу Жизни купить не желаешь? Вижу, тебе она необходима! Только сегодня предпродажа, завтра цена будет уже совсем другой.

Рей даже не сразу поняла, кто это разговаривает с ней, и, лишь оглядевшись по сторонам, увидела низенькую желтолицую старушку в огромных очках и меховых наушниках, кутающуюся в шаль. В руках та держала большую корзину с книгами.

— Книгу жизни? — переспросила Рей хоть и упавшим голосом, не в состоянии быть дружелюбной и улыбчивой, но все же не пройдя мимо молча.

— Твоей жизни. Заглянешь в конец — узнаешь, как и когда умрешь, заглянешь в начало — прочтешь все о своем детстве.