Ирина Севрюгина - Убей мужа! «Греховными пороки бывают не токмо в деяниях, но и в помыслах». Библия

– Дорогой, что же получается? Ты сидишь на заднице с утра до ночи, а я кручусь по хозяйству все двадцать четыре часа в сутки?! Выходит, муж барин, а жена батрачка?

На что он мне отвечает откровенно и исчерпывающе:

– Да, ты никто и ничто и зовут тебя никак. Это я собирал стадионы, я «звезда», а ты ни при чём!

Я так и рухнула как подкошенная. Стадионы – это он, конечно, загнул! Воспалённое самомнение его так разбушевалось, что он и забыл, что я-то знаю всё о стадионах, где его группа всегда участвовала в «сборных концертах», то есть номером на разогреве перед выступлением какой-нибудь известной группы. Это сейчас я бы никак не отреагировала, а то и просто посмеялась бы над ним. А тогда это был нож в спину. Я (скажу без ложной скромности), соавтор этой группы, а теперь ещё и мать его ребёнка, оказывается, ни при чём?

Это было, по меньшей мере, несправедливо. Я уставала так, что и не передать, поспевая, как медоносная пчела, и убрать, и постирать, и приготовить завтрак-обед-ужин, и кота с собакой покормить, и в магазин сходить, и погулять с ребёнком и собакой два раза в день. И «Лего» надо было помочь сыну собрать, и книжки ему почитать. А когда была жива бабушка Маруся, я вообще зашивалась: бабушка падала всякий раз, когда вставала с постели, так у неё кружилась голова; и днём, и ночью раздавался грохот за стенкой, и надо было бежать и поднимать её, тяжеленную. И перестирывать без конца её нижнее и постельное бельё ничуть не в меньших количествах, чем ползунки с пелёнками ребёнка (памперсов ведь ещё не было). И всё это я проделывала абсолютно одна, а муж со свекровью только фыркали с порога: «Фу, какая вонь!»

Вот это была жесть! Я даже теперь не понимаю, как я всё успевала, не следуя причём никогда советам свекрови, которые она щедро раздавала вместо того, чтобы помочь: «А ты не стирай, суши на батарее», – делилась она со мной, видимо, своим опытом.

Вскоре бабушка Аля возила нам продукты уже каждую неделю, потому что есть нам было нечего. Всё чаще она оставалась у нас на ночь, спала на раскладушке, головой к тумбочке. Однажды я припечатала свекровь крышкой тумбочки, открывающейся сверху вниз, случайно выронив из рук прямо ей на голову, за что, я так думаю, она окончательно меня возненавидела. Но, видит Бог, я не специально.

Муж мой по-прежнему не понимал, почему ему никто не звонит и не приглашает осчастливить себя его выступлением? Он по-прежнему безвылазно сидел дома на восьмидесяти долларах под пятой точкой, как сейчас помню (по нынешним временам это долларов восемьсот, наверное), не тратил из них ни цента даже на еду, и мы жили впроголодь и довольствовались лишь тем, что приносила его мать.

Два раза в неделю он ходил на фитнес, надирался с тренером водки до поросячьего визга, так что там, в спортзале, и оставался ночевать. В промежутках между этими «оздоровительными процедурами» опять сидел дома перед телевизором на тех же восьмидесяти долларах (на что пил, остаётся только догадываться). И так продолжалось полгода. Отношения между нами фатально портились. Я не из тех женщин, может, к сожалению, которым достаточно того, чтобы в доме «пахло» мужскими носками. К тому же я уже знала достоверно, что он развлекается с девочками (жена тренера настучала). А после того, как он впервые за десять лет распустил руки, ударив меня по уху, я просто его разлюбила.

В древнеиндийском трактате на вопрос «что такое любовь?» есть ответ: «Любовь – это сумма трёх влечений: первое – к телу (порождение желаний); второе – к душе (чувство дружбы); третье – к уму (чувство уважения)». Так вот, у меня к тому времени не осталось ни одного из этих чувств, а было лишь глубокое разочарование.

А ударил он меня вот по какому поводу. Сыну уже было три с половиной года, и всё это время, включая беременность, я нигде не бывала: ни в театре, ни в кино, ни даже в библиотеке, то есть нигде, как рабыня Изаура. Книги я, конечно, умудрялась читать, я без них не могу существовать, благо у моей подруги, мамы Дарьи, была огромная домашняя библиотека. И вот решила я пойти в «Театр на Таганке», просто так, на удачу, и говорю мужу:

– Сегодня ты сидишь дома с ребёнком, а я пошла в театр, дорогой.

– В какой ещё театр? Я ухожу, – говорит он тоном, не терпящим возражений.

Но я была настроена решительно – пойду и всё.

– С кем это ты пойдёшь в театр? – орал он.

В то, что ни с кем, он, конечно, не поверил: неверный муж жене не верит. И тогда-то он впервые меня ударил – - раскупорился. Я потом лечила ухо, потому что оно потекло: оно плакало вместе со мной «от болей и обид».