Владимир Антонов: Сомневайтесь!

Поезд прибыл на вокзал в Хельсинки в полдень. У Лёвы был выбор. Можно было на день остаться в Финляндии и побродить по городу. Куда-нибудь сходить… После недолгих раздумий этот вариант Лёва забраковал потому что идти было некуда. И не с кем. К тому же язык был совсем непонятный. Было бы правильнее поскорее оказаться в Италии и начать «лечиться». Из важных дел до поездки в Италию оставались встреча с банкиром Вилли в Лозанне и с юристами по поводу завещания. Страховку он остановил ещё две недели назад. «Ещё не хватало, чтобы после моей смерти эта сучка Анжела получила десять миллионов, – Лёву передёрнуло от одной мысли, что изменившая ему жена вообще хоть что-нибудь получит. А тут десять миллионов! – Каким же надо было быть бараном, чтобы застраховать свою бесценную жизнь в пользу обыкновенной шлюхи! А ведь я её тоже застраховал! И тоже на десятку… Может её грохнуть, а деньги… Нет! Деньги должен будет получить Лев Наумович Бейлин, а он через пару месяцев концы отдаст. Тогда надо срочно переписать на маму, – Лёва обрадовался, что нашёл простой способ обеспечить старость своей матери. – Надо поменять бенефицианта и подделать шлюхину подпись. В «Свисс Лайф» нормальные люди работают. Договоримся… За половину». То что для этого надо будет избавиться от жены, Лёву не волновало. Он даже не подумал о том, что это будет обыкновенным убийством. «Со мной так нельзя! – было всё, о чём он думал в этот момент. – А ты, дорогая, получишь то, что заслужила». Ну что ж! На то она и акула, чтобы убивать!

Вилли, так же как и все кто видел Льва Наумовича в последнее время, был поражён его измождённым видом. Лёва рассказал банкиру, не посвящая в детали, что собирается лечь в клинику по рекомендации своих знакомых. Не важно каких. Они договорились, что он будет держать Вилли в курсе. Потом Лёва изобразил крайнюю степень обречённости и обратился к нему со словами:

– «Не уверен, что мы ещё когда-нибудь увидимся, Вилли. Мне кажется, что меня эти врачи залечат до смерти. Если что-то со мной действительно пойдёт не так как мне хотелось бы… думаю, что и тебе тоже… В общем мне надо, чтобы ты перевёл деньги с моего анонимного счёта на другой анонимный счёт в Панаме. Я никому не говорил. Ты единственный, кто будет знать об этом… – Лёва изобразил замешательство и расстерянность одновременно. По его лицу можно было определить, что внутри самого господина Бейлина происходит борьба. Он никак не мог решиться открыть тайну, которую никому и никогда не раскрывал. Наконец, он решился: – У меня есть сын. Об этом действительно никто не знает. Он уже достаточно взрослый и живёт в Лондоне. Недавно я зарегистрировал траст, доверительный фонд, на его имя. Средства на счёт траста поступают с Панамского счёта. Именно поэтому я его и открыл какое-то время назад. Не спрашивай меня, почему всё так сложно. Ты многого не знаешь о бизнес реалиях в России. И хорошо, что не знаешь. Иначе твой сон, Вилли, не был бы таким спокойным. – Лёва отчаянно врал и по поводу сына, и по поводу траста. Того и другого просто не существовало! Лёве надо было заметать следы и он это великолепно только что проделал на глазах у своего финансового поверенного. Любой, кто усомнится в смерти Льва Наумовича, обязательно наткнётся на перевод крупной суммы с его личного открытого счёта на какой-то другой счёт, информацию о котором Вилли постарается не раскрывать. А если даже и раскроет под нажимом какого-нибудь дурацкого Интерпола, то уж панамцы этого не сделают точно. В Панаме вся цепочка и оборвётся. Поэтому, есть траст или нет траста – этого никто и никогда не узнает! – Теперь о главном для тебя, Вилли… Чтобы тебе не было очень обидно за потерянного клиента. То есть за меня. Ты в соответствие с моим завещанием, которое я составлю позже, когда почувствую наступление конца… – он нарочно тянул время и не говорил главного… – Ты, Вилли, станешь бенефициантом остатков средств на всех моих счетах в этом банке! Как тебе такой расклад? Поверь, там останется достаточно денег, чтобы ты долго вспоминал хорошими словами своего клиента Льва Бейлина. А теперь к делу…». Пойдя на этот ход, Лёва гарантировал себя от того, что банкир его подставит и раскроет заинтересованным лицам или организациям детали их многолетнего сотрудничества. Оставался Лондон… Последняя остановка.

Лондон как обычно встретил туманом. Сразу из Хитроу на посланном встретить его Бентли Лёва поехал в офис фирмы-партнёра. Там его ждали. Высказали озабоченность его самочувствием. Выглядел господин Бейлин не очень… Он обсудил с коллегами некоторые детали текущего контракта и попросил юристов фирмы в следующий раз предусмотреть в основном документе большую ответственность за нарушение сроков оплаты. «В случае троекратного в течение года нарушения сроков оплаты за отгруженный лес, – диктовал он стенографистке, – стороны переходят на другую форму финансовых отношений. Этой формой является предварительная оплата…», – Лёва в своей обычной манере «душил» партнёров, не давая им продохнуть и хоть немного получить удовольствия от бизнеса. «На том свете передохнёте, а про удовольствие в бизнесе со мной вообще забудьте. С Лёвой Бейлиным удовольствие получают только женщины в постели. Так что работайте, господа, работайте, не отвлекайтесь… – окончание фразы Лёва произнёс в слух: —… и, пожалуйста, подготовьте мне к завтрашнему дню контракт со всеми поправками, которые мы обсудили…».