Александр Горохов - Сочинения в трех книгах. Книга первая. Повести

– Михал Юрьич, элементы ведут себя идеально и перспективно. При визуальном осмотре они красивы, как и неизвестная девушка, которая осчастливила нас своим присутствием.

– Это наш новый сотрудник. Прошу познакомиться. Тамара Васильевна. Наш новый заведующий группой. Тамара Васильевна закончила аспирантуру в МИНХе, скоро защитится, будет заниматься у нас, э… – завлаб замялся, покраснел и продолжил: – Вопросами экологической безопасности и методологией их исследований.

– Чего? – Александр Палыч хотел начать дискуссию о бреде сивой кобылы и лысенковщине в технических исследованиях, но завлаб зло взглянул на него, и он решил подождать с прениями.

Зав бодро и радостно продолжил:

– Руководство, учитывая успехи премировало нашу лабораторию по итогам работы за десять месяцев в размере месячного оклада.

Александры вторично синхронно присвистнули.

– Премию можно получить в кассе после пятнадцати ноль-ноль. На этом собрание окончено. Продолжаем работу.

Народ, вдохновленный неожиданно свалившейся премией, направился занимать очередь в кассу, оживленно обсуждая надвигающееся Седьмое ноября. Особенно часто звучала идея о необходимости отметить это дело.

Филя и Палыч вышли в коридор.

– Что-то тут нечисто, – заметил Палыч.

– Сначала девицу после аспирантуры берут на должность, которую толковые кандидаты года через четыре после защиты не всегда получают. Потом отмазываются премией, – поддержал Филимонов.

– Точно, – сообразил Палыч, – за квартал премии бывали, за полугодие – тоже, за год само собой, а вот за десять месяцев никогда не было.

– А кто она вообще?

– А вообще она дочка Василия Николаевича, – объяснил подошедший с сигаретой в зубах завлаб. – Он ее в МИНХ приткнул в аспирантуру. Там три года дурака отваляла, а теперь на мою голову свалилась. Я с ней говорил – шустра. А что в башке, не понял.

– А чего же согласились в лабораторию взять, да еще зав-группой? – спросил Палыч.

– Не трави душу, Саша, и так тошно.

Завлаб бросил в урну недокуренную сигарету и ушел в кабинет.

– А я ее… – Филя не закончил угрозу, потому что к ним подошел третий завгруппой Николай.

– А знаете, чья дочка Тамара Васильевна?

– Джавахарлала Неру и Софи Лорен, – ответил Филимонов.

– Василия Николаевича. Он меня попросил проследить, чтобы ее никто не обижал в лаборатории. А то, сказал, некоторые оболтусы что угодно могут сделать с неопытной девушкой.

– Ой, – в тон ему подхватил Филимонов, – и с неопытным мальчиком вроде тебя тоже.

– Он, небось, тебя имел в виду. И не попросил, а пригрозил, только ты по природной глупости не понял, – вступил в разговор Палыч.

Николай Николаевич сделал вид, что не расслышал, и продолжал:

– Так что глядите, ручонки свои не распускайте.

Довольный сказанной гадостью, Колька удалился.

– Козел, – подытожил Филя. – Пошли, Александр, за премией.

Премию народ получил мгновенно, и поэтому очереди в кассу уже не было.

– Саша, какая невеста в лабораторию вашу пришла. И аспирантуру закончила, красавица, и богатая, и карьеру сделать поможет. Не упусти своего шанса, – улыбаясь пропела, выглядывая из кассового окошка, кассирша Александра Петровна, полная тезка Фили, а посему всегда ему симпатизирующая.

– Замуж-то не напасть, да как бы потом не пропасть, – в тон ей ответил Филимонов.

– Ой гляди, Саня, пробросаешься девками, останешься бобылем.

– Кому я, старый, больной, бедный и глупый, нужен, – продолжил дурачиться Филя и для большей достоверности покашлял. – Вот за вас, Александра Петровна, я хоть завтра под венец. Вы меня любите.

– Ой, ну ты скажешь, – снова ойкнула и заулыбалась шестидесятилетняя кассирша, – я свое отлюбила уже лет двадцать назад. Однако спасибо на добром слове.

Филя дождался, пока Палыч распишется, получит свою премию и запихнет ее в карман. Потом схватил его за руку.

– Поздравляю вас, товарищ Корпусов, от имени моей группы и всего бывшего советского народа с крупной трудовой победой в размере месячнага оклада, панимаиш, – торжественно изображая одновременно Брежнева и Ельцина, куражился Филя. И, сделав трагическое выражение физиономии, продолжал: – Творите и созидайте, плодитесь и размножайтесь. А нам одна дорога. Наш удел катиться вниз, под землю, в подвал. Прощай, друг! – произнес он напоследок и отправился в стендовый зал.

Стендовый находился в цокольной части здания, за что и был прозван подвалом. Там, под жужжание моторов, изображающих перекачивание различных жидкостей из пустого в порожнее, а именно из одной емкости в ту же самую, но по пути попадающих в рабочую камеру с уплотнениями из различных материалов, и происходил собственно эксперимент. Как пишут в детективных романах – момент истины.