Александра Николаенко - Нога судьбы, пешки и собачонка Марсельеза

Антон Павлович, сердито отодвинув табуретку, встал и, нарочно громко шлепая тапками, прошелся туда-сюда по кухне.

Жена спокойно перелистнула страницу.

Антон Павлович недоверчиво покосился на Людмилу Анатольевну и напряженно задышал.

Антон Павлович напряженно и очень громко дышал, но Людмила Анатольевна, не обращая на вздохи-выдохи Антона Павловича никакого внимания, с удовольствием читала.

Антон Павлович встал у жены за спиной и горячо, обиженно задышал ей в макушку. Людмила Анатольевна поморщилась, обернулась к окну и, прикрыв форточку, продолжала чтение.

Антон Павлович беспомощно огляделся, соображая, что бы еще предпринять против жены, и внезапно ему показалось, что все это – и газетная статья, и Державин в руках Людмилы Анатольевны, и полуденный зной, колышущий занавеску на стеклопакете – уже было когда-то в его жизни.

Антон Павлович вздрогнул и прищурился с удивлением. Упорное дежавю смотрело на него изо всех углов кухни.

Смотрело с клеенчатой скатерти. Смотрело из сахарницы.

Смотрело с потолка, лежало знакомыми тенями на полу.

Даже из кафельного узора пристально и жутко смотрело на Антона Павловича дежавю.

«Сейчас я войду на кухню, жена вздрогнет и захлопнет книгу», – с ужасом вспомнил Антон Павлович, и ему стало так страшно, как еще никогда не бывало в жизни…

«А потом я выйду на балкон… – стремительно всплывало у Антона Павловича из памяти, – и плюну в Добужанского…

Боже мой! Мне же ни в коем случае нельзя плевать в Добужанского! Ведь с этого все начнется…

И кончится тем, что я умру»! – Антон Павлович, покрываясь холодным потом, схватился за голову и застонал.

«Ерунда… Не может этого быть. Тогда был май, а теперь уже осень…» – напомнил себе Антон Павлович и, чтобы удостовериться, что ему померещилось, шмыгнул мимо жены на балкон. Но запах цветущей черемухи, сиреней и акаций, неумолимый, как приговор, встретил Антона Павловича у перил.

Антон Павлович бросился к газете, желая свериться с числом. Но число на газете оказалось тринадцатым маем.

Оставалась одна надежда, что Антон Павлович проспит.

Часы пробили полдень. Антон Павлович замер посередине кухни, с ужасным предчувствием глядя на дверь.

Людмила Анатольевна вздрогнула и захлопнула за спиной Антона Павловича книгу.

Антон Павлович вошел, мрачно посмотрел на жену и, не здороваясь, направился к балкону…

За Антоном Павловичем, цокая коготками, спешила Мерсью.

Остановившись у ног бедного, беспомощного умершего, преданная Марсельеза отчаянно завертела головой и вдруг задрала мордочку и пронзительно, жалобно заскулила.

Антон Павлович проснулся в слезах.

Встал.

Накинул халат.

И зашлепал на кухню.

Людмила Анатольевна захлопнула Державина.

Антон Павлович прошел на балкон. Он не стал здороваться с женой. Следовало дать жене понять, что ему неприятно, когда вместо него Людмила Анатольевна читает кого-то еще.

Выйдя на балкон, Антон Павлович накопил слюны достаточно, чтобы плюнуть.

Из арки на тротуар легла чья-то тень.

«Наверняка это Добужанский», – отчего-то подумал Антон Павлович и старательно прицелился.

Антон Павлович прицелился, но в этот момент из кухни донесся пронзительный, звонкий вой Марсельезы Люпен Жирардо.

Он вздрогнул, отвернулся и, быстро прошлепав на кухню, взял Марсельезу на руки.

Cd6-e7#