Андрей Павлов - Разноцвѣтіе

«Вот дела», – подумал я. Чехи просят переименовать столицу Российской Империи! Понятно, что на фоне борьбы за независимость Чехословакии путь через национальные чувства русских может поспособствовать обретению этой независимости, но как бы посмотрел народ этой страны, если бы, например, немцы, проживающие в ней, предложили переименовать Брно в Брюнн?! Бред!

На этом я закончил свои размышления о предложении чехов и занялся служебными делами. Я завершал уточнение мобилизационного плана бригады. Он был достаточно простым, но опыт службы в Генеральном штабе подсказывал мне, что все необходимо еще раз перепроверить и пересчитать, сверить с приказами военного ведомства, штатами и табелями к ним.

Внезапно зазвонил прямой телефон командира бригады.

– Слушаю Вас, Михаил Никанорович! – ответил я.

– Срочно зайдите ко мне, Алексей Валерьевич. Мобилизационный план у Вас?

– Так точно!

– Возьмите с собой.

Я взял план и, пока шел к Андрееву, понял, что, как говорят, наступил «час Икс».

– Только что получена шифровка об объявлении всеобщей мобилизации, Алексей Валерьевич. Обратной дороги нет, это война, – с торжеством в голосе произнес командир бригады. – Открывайте план, начинаем работать.

По всем оперативным планам наша бригада оставалась в пункте постоянной дислокации, доукомплектовывалась личным составом, и дообеспечивалась вооружением и материальными средствами до штатов военного времени, и наращивала свою боевую готовность. И если по людям и наращиванию боевой готовности вопросов не было, то в части, касающейся материальных средств, они периодически возникали. И связаны эти вопросы были с тем, что по всем расчетам этих запасов хватало, максимум, на полгода.

– Значит, быстро немца и австрийца побьем! – шутили офицеры штаба, участвовавшие в уточнении документов. – Это же не мы придумали такие нормы, а в Генеральном штабе, – говорили они, – а там дураков не держат! – и тут же в ужасе посмотрели на меня…

– Это точно! – засмеялся я и этим скрасил неловкую ситуацию.

В это время в верхних эшелонах власти также шла напряженная работа.

Задолго до начала Мировой войны определился ее коалиционный характер, стали явно проявляться враждебные друг другу государства. С одной стороны были страны Антанты – l’Entente cordiale – «сердечного согласия», – Россия и Франция, заключившие между собой военную конвенцию и договор в 1892 году, закрепленный в 1906—1907 годах соглашениями Англии с Францией и Россией. Противной стороной стали Германия и Австро-Венгрия, заключившие между собой военный союз, причем Австро-Венгрия сразу дала понять, что подчиняется всем решениям германского правительства.

И тут, накануне войны, опять предательски по отношению к России в который раз повела себя Англия. 1 августа министр иностранных дел Англии Эдуард Грей заверил немецкого посла в Лондоне, что в случае войны между Германией и Россией его страна останется нейтральной при условии, что Франция не будет атакована. И это, несмотря на союз с Россией! Подлость и низость высшей пробы!

В то время был очень популярным плакат, олицетворяющий единство и согласие стран Антанты, увенчанный следующими стихами:

Вот так Англия «звала в бой». Как показала история, и в дальнейшем на эту страну особо рассчитывать не приходилось…

Итогом всего стало вступление России в войну. 4 августа русская армия, подгоняемая призывами Франции об оказании помощи, перешла границу, начав наступление на Восточную Пруссию.

То, что предлагали чехи, произошло 18 августа. На волне антигерманских настроений по указу Николая II столица была переименована в Петроград. Причем ненависть к Германии выходила за рамки разумного. Было разгромлено посольство Германии в Петрограде, немцев, живших в России, увольняли с работы, заставляли уезжать из страны, разрешая оставаться только старикам, малолетним и тем, кто принял православие до войны. Многим из оставшихся пришлось менять не только фамилии и имена, но и вероисповедание. Шел обычный в таких случаях психоз, подогреваемый националистами и псевдопатриотами.