Андрей Павлов - Разноцвѣтіе

Третье, с чем я столкнулся, – это взаимоотношения в бригаде. Еще в 1906 году великий князь Сергей Михайлович, генерал-инспектор артиллерии издал приказ, требовавший от офицеров-артиллеристов установить более тесные отношения с подчиненными. В вину офицерам ставилось то, что они не знают своих солдат, тогда как «только те части стоят во всех отношениях на должной высоте, в которых начальники и офицеры живут общими интересами с нижними чинами, занимаются их обучением и воспитанием».

И четвертое. Мы готовились к войне. Но готовились к той войне, которая уже закончилась, а не к той, в которой нам предстоит применить свои знания, умения и навыки. Есть довольно простой, и в тоже время, неоспоримый закон войны: если хочешь одолеть врага, да и просто выжить в бою, сражении, то опереди его, сведи к минимуму его возможности убить тебя, не дай ему занять более, чем у тебя, удобную позицию. Частный случай этого – подготовка к маневренной войне, той войне, которая будет потом, в начале Первой мировой.

Вот с этими важными, а также другими, не менее ответственными, но в то же время, более текущими проблемами мне пришлось столкнуться в первое время моей службы начальником штаба бригады.

Дни летели очень быстро. Это характерно для тех, кто занимается любимым делом и полностью ему отдается. Так было и со мной. Не обремененный супружеской и вообще семейной жизнью, я мог себе позволить засиживаться на службе допоздна. При этом своих подчиненных и помощника я не задерживал и отправлял со службы в установленное время. Со мной в штабе оставались только дежурный по штабу, шифровальщик и связист.

Я понимал, что за время прохождения службы в Генеральном штабе отстал не только практически, но и в теоретической части подготовки и применения артиллерии в современных условиях. В нашей бригадной библиотеке была кое-какая литература, уставы, но мне этого было мало. Изучив все имевшееся в Луге, я составил список того, что мне необходимо прочитать дополнительно. С этим списком и с позволения командира бригады я несколько раз выезжал в Санкт-Петербург в библиотеки Императорского Русского географического общества и Горного института Императрицы Екатерины II и приобретал книги в книжных магазинах и лавках Я. А. Исакова в Большом Гостином, А. Ф. Базунова и других. Но все же наиболее предметно мне помогала библиотека Генерального штаба на Дворцовой.

В первую очередь меня интересовало современное состояние и перспективы развития артиллерии зарубежных стран, последние новинки орудий и боеприпасов к ним, а отсюда вытекала вполне логическая цепочка: новое оружие – новые способы его применения и эксплуатации – новое в тактике артиллерийских подразделений – новые формы и способы обучения личного состава.

Ориентиром для меня в этом вопросе стали действия артиллерии в Англо-бурской (1889—1902 годы) и Балканской (1912—1913 годы) войнах. В первом случае война совпала с любопытным этапом развития артиллерии, связанным с необходимостью применения средств связи, ведения артиллерийской разведки, маскировки огневых позиций и пересмотра тактики артиллерии. Во втором – показали важность артиллерии при защите своих рубежей и подготовке атаки пехоты в виде массированного артиллерийского обстрела оборонительных линий противника.

В свободное время, когда уже начинал уставать от книг (что, кстати, было достаточно редко), я посещал театр «Сатурн», который размещался в манеже, на Гдовской улице, любовался красотами Лужского каньона, посещал недавно отстроенную церковь во имя Святого Николая Чудотворца на Вревском кладбище, расположенном на слиянии рек Луга и Вревка. Я был крещенный, но не считал себя сильно верующим. В церкви и храмы ходил чаще для того, чтобы посмотреть их красоту и величие, чем молиться. Церковные заповеди соблюдал, как мог в своем положении. Понимал, что что-то ТАМ, наверху, есть, но не испытывал к этому никаких сверхвысоких чувств. Как сказала мне матушка, это должно прийти с годами. Ну, что же, подожду, всего-то в октябре исполнилось 31…

Подходил к концу год 1913, год максимального подъема России за последние десятилетия. Французский экономический обозреватель Эдмон Тэри писал в то время, что «к середине настоящего столетия Россия будет доминировать в Европе как в политическом, так и в экономическом и финансовом отношении». А профессор Берлинской сельскохозяйственной академии Отто Георг Аухаген, изучавший в 1912—1913 годах в ряде губерний центральной России ход аграрной реформы, сказал так: «Я соглашаюсь с мнением управляющего одним из крупнейших имений России в Харьковской губернии, о том, что „еще 25 лет мира и 25 лет землеустройства – тогда Россия сделается другой страной“». Но, увы… России оставалось жить в мире чуть более полугода.