Михаил Громов - Божественная комедия безбожников

Мудищев злобно засопел:
«Ох хитрожоп, Ильич, непрост.
Опять картавый всех нагрел,
Отбил топ-менеджерский пост». —

* * *

«Теперь бы надо заручиться
Поддержкой в будущем походе.
Может, с военным подружиться, —
Сказала Муза, – знаю вроде

Такого дядьку. Он давно
Врагов рубил, сил не жалея,
Счас ходит с шашкой наголо,
Усищи – как у Бармалея.

Умишком, правда, он не блещет,
С пеленок бился ведь с врагом.
При виде «Азбуки» трепещет,
Как голый черт перед крестом.

Его я только оживила,
Иди, Поэт, к дверям, встречай.
В нем стать военная и сила,
Ну а зовут его – Чапай.

Чапай в гражданской воевал,
За власть советскую сражался,
Но в анекдоты вдруг попал
И в анекдотах тех остался.
Сколько им лет? Не сосчитать,
Но мы их помним, мы их знаем,
Ведь любят русские поржать
Над Петькой, Анкой и Чапаем.

Чапая даже знал Ильич,
Он, от работы уставая,
Пил часто с Троцким магарыч
Под анекдоты про Чапая».

Ильич немного засмущался:
«Ну да! Случалось. Был я пьян,
Но я не просто напивался,
А в честь рабочих и крестьян.

Борцов за счастье трезвых мало,
Вон, например, самый достойный
Враг мирового капитала
Карлуша Маркс ведь был запойный.

А наш герой – комдив Чапай,
Его ведь знает весь народ,
Но он команду «наливай»
Давал не реже, чем «вперед».

Тут шум и грохот вдруг раздался,
Как будто шкаф свалился где-то.
В зал конь с наездником ворвался,
Чуть не убив в дверях Поэта.

Папаха, бурка и усищи —
И машет шашкой на скаку,
Метают молнии глазищи,
И крик истошный: «Зарублю!»
Но Муза ласково сказала:
«Уймись, Чапай. Тут все свои,
Смотри, герой, ты нас с запала
И вправду здесь не заруби». —

«Муза, привет, – Чапай склонился
К старухе буйной головой, —
Ты, мать, прости, не похмелился,
А трезвый я и сам не свой.

Тут счас Ильич блеснул умом,
А он поумничать ведь любит,
Но прав Ильич, в боях с врагом
Бойцов частенько трезвость губит.

Чтоб было легче побеждать,
Я сам приказ в войсках издал,
В котором строго запрещал
Непьющих к битвам допускать.

Но, кстати, стоп, а в чем подвох,
Как, Муза, здесь я оказался?
Я не Ильич, не пустобрех,
А тут, в натуре, разболтался». —

«Уймись, Чапай, я оживила,
Чтобы в делах помог ты мне,
В тебе ведь удаль есть и сила,
Их показал ты на войне.

Тебя и счас в народе чтут,
Хотя, бывает, выпивая,
Под звон стаканов люди ржут
Над анекдотом про Чапая.
Ведь люди знают и о том,
Что ты не только храбро бился,
Но много водки пил с Петром
И в пулеметчицу влюбился.

Ты вечно дрался с комиссаром,
С ним пулеметчицу делил,
И так вонял ты перегаром,
Что лошадей с копыт валил.

Ты жил без нравственных основ,
И как-то раз ты так гульнул,
Что даже в речке утонул,
Купаясь пьяным без трусов.

Ты сходишь в Ад, чтоб доказал,
Что ты герой, в борьбе живущий,
И с пулеметчицей не спал,
А Петька – просто друг непьющий.

Ты как охранник в Ад пойдешь,
Что охранять, я подскажу,
Если меня вдруг подведешь,
Сама еще раз утоплю.

Ты в Ад отправишься с Поэтом,
Вместе с Мудищевым Лукой
И с тем картавым, что с приветом,
Ты – авангард их боевой». —

«Спасибо, Муза, за слова,
Твое доверие ценю,
Я уважаю так тебя,
Шли хоть к чертям. Не подведу». —
«Все, мужики, мы разболтались,
Шумели много, препирались
Но вот пропели петухи,
И вам пора в поход идти.

Я, кстати, тут вам припасла
По рюкзаку, у них внутри
Табак, кальсоны и вода
И водки вкусной литра три». —

«Ты, Муза, с водкой обижаешь, —
Сказал Лука, – В Аду угар,
В Аду жара, будто не знаешь,
Там днем с огнем не сыщешь бар». —

«Ну что мне делать с алкашами? —
Вздохнула Муза. – Дам еще,
Кальсоны ж заменю носками,
Чтобы нести нетяжело.

Перекурите – и вперед,
Скорей за дело надо браться,
Вас интересный экшен ждет,
Отлично сможете размяться,

И развлечетесь вы в пути,
А чтоб порыв ваш не угас,
Свой броневик, Ильич, зови,
Дорога в Ад сейчас ждет вас».

Ильич себя по заду хлопнул,
Ногой по полу резко топнул,
Ширинкой незаметно «вжик»
И громко крикнул: «Броневик!»
Воняя смрадно и скрипя,
В квартиру въехала броня,
Корявый ржавый экипаж
Внес в коллектив ажиотаж.