Дмитрий Богданов - Семейство. Повесть о том, чего нельзя изменить

Почему так болит затылок? Психосоматика какая-то лютая. Реально болит. Не знал, что ощущения из сна могут так влиять на реальность. Надо таблетку выпить.

Побрел на кухню в поисках аптечки. Возле раковины стояла миска с вымытыми помидорами и огурцами из сна, мы встретились подозрительными взглядами. Позади послышались шарканья.

Это была жена Настя. Она не сказала ни слова, только вопросительно посмотрела на меня.

– Проснулся вот, голова болит, таблетка нужна.

Настя равнодушно полезла в шкаф.

– Разбудил тебя?

Она отрицательно покачала головой.

– Я в душ, принесешь тогда?

Жена, не отвлекаясь от копошения в шкафу, кивнула.

Мое тело с закрытыми глазами стояло под бесконечным душем. Ненавижу утро, всегда ненавидел. Каждое пробуждение – отдельная пытка. В детстве отец затемно входил в мою комнату, врубал свет и командовал своим глухим басом: «Подъем!» И в тот момент свет впивался в мои глаза сотнями осколков. Затем я садился на кровати, пытаясь понять, умер ли я или еще жив. Какая после этого могла быть любовь к пробуждению?

Оторвавшись от воспоминаний, увидел перед собой ладонь с обручальным кольцом и красной таблеткой – Настя принесла, в компании стакана воды. Взял таблетку, запихнул за щеку, поднял голову и открыв рот, залил теплой водой из душа. Проглотил. Жена, равнодушно понаблюдав мой этюд, вылила оставшийся без дела стакан воды мне на ноги. Вода оказалась ледяная и от такой температурной неожиданности я дернулся, а жена ушла.

Отношения с Настей у нас такие же холодные, как эта вода из стакана. А начиналось все волшебно, как в книжках, – это была любовь с первого взгляда. Я выступал на большой конференции по пиару и со сцены увидел во втором ряду прекрасную девушку с темными волосами и в летнем платье с бантом, как у учительницы. Девушка завороженно слушала. В зале было еще много слушающих девушек, но ее взгляд был особым. Я был заворожен и чуть не забыл, о чем мне говорить со сцены. После выступления подошел и познакомился. По ее глазам я понял, что она тоже этого хотела.

Наш бурный роман через год перешел в красивую свадьбу. Насте нравилось, что со мной она, как за каменной стеной. Я, как глава семейства, для нее был авторитетом: зарабатывал деньги; придумывал, как и что нам обустроить; решал, куда поедем отдыхать; даже советовал, какое платье ей больше идет. Когда у нас были разные точки зрения, то последнее слово было за мной. У меня получалось «рулить», а у Насти – быть ведомой. Так и жили.

А потом что-то пошло не так. Когда у нас родилась Маша, мы отдалились. Жена все время посвящала ей и на меня времени не оставалось. Мои указания и советы она перестала воспринимать, начала огрызаться и все делать по-своему. Взаимопонимание превратилось «из кареты в тыкву». Наш союз перестал быть управляемым, и я ничего не могу сделать, чувствую себя беспомощным – Настя живет сама по себе. Я пытался понять, добавить романтики, давить – бесполезно. Она слушает только Машку.

Дочь меня любит, я ее тоже. Кажется, она какая-то космическая – чувствует и понимает меня, хотя не всегда слушается. Не любит, когда мы с женой ругаемся, в такие моменты кричит: «Папа, перестань, мама любит тебя!» На самом деле, не знаю, есть ли у нас любовь. Мне кажется, у меня есть – бывают моменты, когда я вижу ту самую, мою Настю. Но через секунду в ней просыпается всезнающий семейный руководитель, который давит и не слышит. У меня сразу включается детский рефлекс – хочется сбежать. Сон этот сегодня явно как-то связан с Настей. Детство… Властный отец…

Из душа неожиданно пошла сильно горячая вода. Я судорожно схватился за кран, но лишь добавил кипятка. Вскрикнул ошпаренный и отскочил от струи. Пора выходить.

Настал черед кофе. Я сидел за кухонным столом и маленькими глотками наслаждался процессом. У меня есть жесткое правило – никто не должен со мной разговаривать, пока не выпью первую чашку. После этого уже можно говорить притворное «Доброе утро». Если это правило нарушить, прибью на месте. Это все знают – и жена, и дочь, и домработница. Боль в голове почти прошла, но сонные мысли не отпускали – отец даже тут меня смог достать. Я вспомнил то свое реальное детство – детство боли и обид. Вообще, было бы здорово как в сегодняшнем сне осознавать себя тогда. Все бы тогда было по-другому – я бы не позволил над собой издеваться, не терпел этот садизм и унижения. Может, вырос бы другим человеком, не таким жестоким временами, и с Настей все было бы по-другому. Жаль, что семья – это данность, которую мы не в состоянии изменить, особенно в юности. Где родился – то и получи. Говорят, дети сами выбирают своих родителей. Жена вот любит повторять Маше: «Спасибо, доченька, что выбрала нас». А вот я в свое время, похоже, сделал не тот выбор.