Галина Хэндус - Тормози, приехали! Русский менталитет на немецкой кухне

– Остальное ешь сама. Пусть вирусы пристают, я с ними русским методом бороться не могу. Лучше таблетки. Или даже больница с уколами…

Я тогда подумала: все же мудрый наш народ – действительно, что русскому радость, то немцу смерть . Слава богу, все обошлось. Никто не заболел и не умер.

К русской кухне с годами муж привык. Хреновину есть начал, но осторожно. Намазывает на хлеб, как экономный немец маслице – тонюсеньким слоем, чтобы хлеб просвечивал. Любит все, что я готовлю. Да как не любить, если он сам умеет только яйца вкрутую варить и масло с хреновиной на хлеб намазывать…

***

Сидя за воскресным праздничным столом, сложно указывать мужу на очередное пятно на рубашке, пуловере или брюках. Его последний аргумент: жираф весь в пятнах, и никто его не ругает – надолго выбил меня из колеи. Возразить трудно. Все мои аргументы жирафу под хвост. Теперь придется думать, как помягче обращать внимание Ханнеса на его неаккуратность. От размышлений отвлекла громко сказанная фраза:

– Я буду звать тебя Гоша.

– Почему вдруг Гоша? – меня взяла оторопь. Вилка с ножом сами легли на край тарелки. Неожиданная тема за столом, неплохо! – Где Ирина и где Гоша? Рядом не стояли…

– Не нравится? Тогда Иша. Ты же называешь Фрица Фердинанда братец Фру …

– В России иша – это ишак, то есть осел. Хочешь с ослом жить?

– Нет. Ты меня устраиваешь как женщина. И потом, у нас пять лет назад приняли закон, запрещающий сожительство с любыми животными. Твой муж – человек законопослушный!

– Если так, зови меня по-прежнему просто Ира, Ирина или придумай имя, не похожее на животное.

– Может, Ирок?

– Ирок-игрок или Ирок-пирожок? Нет, не нравится. И не Ируха-муха, не Иришка-мышка, не Ирка-картинка, не Ирока-морока… заколебал. Зачем вообще ты надумал меня называть по-другому? Неужели обиделся на то, как я брата твоего называю? Я ведь ему имечко с начала знакомства придумала – и ничего, все привыкли.

– Брат тут ни при чем. Хотел тебе приятное сделать.

– Ага. Самое приятное для меня – мое имя, и никаких ослов! Кстати, зачем братец Фру купил мопед? У него же старое Пежо есть – дешево, никто не украдет, и страховку на старье можно сэкономить. С какой стати ему на новый транспорт разоряться?

– Ты ничего в экономике не понимаешь, моя дорогая. Мопед бензина жрет мало, за парковку можно не платить, специального места в гараже не требует – помещается рядом с машиной. Мопед хорош для сухой теплой погоды, а машина для дождей и холода. На мопеде брат ездит за покупками, на работу, по любой надобности – так дешевле, чем на машине. А маму он отвозит на машине в кафе, на встречи с сестрой или подругами. Фриц пробовал один раз маму на мопед взгромоздить, так чуть не потерял по дороге. Теперь боится и больше не рискует. Ей все-таки девяносто лет – беречь надо.

– Не только маму беречь надо, мой труд тоже жалелки требует – посмотри, опять пятно посадил! – моя рука с вилкой оторвалась от тарелки и уставилась на карман рубашки Ханнеса.

– Пятна вообще будут не заметны, если к столу выходить без одежды, – мудро изрек муж и ядовито ухмыльнулся – мои замечания ему явно не нравились, но аппетит от них у него не проходил.

– Ну нет, пусть уж лучше пятна, – вздохнула я, представив голого мужа за воскресным обедом, и заглушила кошмарное видение остатками вина, – мы ж не извращенцы какие…

– Вот и правильно. Ты же знаешь: Ханнес грязи не боится! Как у вас, русских, говорится: первый парень на деревне !

– Ага, а деревня – два двора ! Ты, кстати, откуда русские поговорки знаешь?

– Ты ж мне все мозги ими проела. У тебя на каждый чих своя поговорка. С памятью у меня все в порядке, вот и копится. Век живи – век учись !

– И дураком помрешь … – мой взгляд наткнулся на недоумевающий взгляд Ханнеса, пришлось быстро поправиться: – это окончание у поговорки такое, к тебе лично не относится. Но приятно, что ты учишься. Чем черт не шутит, пока бог спит – может, в Россию жить переедем на старости лет.

– Не переедем. Я здесь родился, здесь и умру. Братец места на кладбище давно застолбил и договор на следующие тридцать лет заключил. Мы к захороненному папаше все ляжем. Места хватит, если маму в гробу, а нас с братцем урнами хоронить. Да и потом, договор заключен, не пропадать же деньгам, – голос мужа зазвучал категорично. Пришлось согласно кивнуть. Битву за экономию я проиграла, но жизнь продолжается. Вот похороню всех, одна на родину уеду. Родина моя, не чужая.