Любовь Гайдученко - Вечный Жид

А я была девочкой серьёзной. Больше всего на свете я любила читать книжки и всё своё время проводила за чтением. Вот тогда, в детстве, я, наверное, и нахваталась всяких ненужных знаний, которые всю мою жизнь сбивали меня с толку. А ещё я уже тогда пыталась описывать всё, что происходит вокруг. Я вставала рано утром и шла в маленький двор, обсаженный акациями. Мне было очень даже уютно – взрослые спали, и никто мне не мешал. И я садилась на скамеечку и строчила, строчила… Уже в детстве я поняла, что нет в жизни бОльшего наслаждения, чем создавать – нет, даже не так! – воссоздавать на бумаге всё, что сидит у тебя внутри и настойчиво просит выхода на поверхность этого мира.

Ну а так со мной всё было обычно, как у всех детей. В положенное время я пошла в школу, где училась лучше всех. Учителя предрекали, что я закончу её с золотой медалью, но в старших классах я задурила – пропускала уроки, учиться стала кое-как, дерзила взрослым. И золотая медаль накрылась медным тазиком.

Ещё я пропиликала семь лет на скрипочке – музыкальную школу я закончила под большим нажимом бабушки, которая была так называемым «интеллигентным человеком» и считала, что ребёнка надо пичкать всякими «благородными» предметами. Теперь-то я не только на неё не сержусь, а очень даже ей благодарна. Наверное, сама я, обладая совершенно безразмерной ленью, не стала бы себя насиловать и вникать во все эти сложные материи. И осталась бы вахлачка вахлачкой. А так я имею полное право сказать, что я тоже принадлежу к последним представителям русской интеллигенции, которые в наше дебильное время вымерли, как мамонты, за полной своей невостребованностью у народных масс…

Кроме чтения, я ещё многим увлекалась – например, когда дядя подарил мне старенький ФЭД (была такая известная марка фотоаппарата), я стала ко всем приставать, чтобы они мне позировали. Я почему-то любила фотографировать именно людей, а не пейзажи. Денег в семье не хватало (семья была большая, а жили практически только на одну бабушкину пенсию), но я добилась того, чтобы мне купили фотоувеличитель и все прочие нужные причандалы, и сама печатала фотки. Это тоже не так уж обычно для маленького ребёнка. Наверное, оттуда идёт моя любовь ко всяческой электронике – если меня что-то сильно заинтересовывает, я без труда осваиваю это сама, как правило, «методом тыка». Помню, как сидела в глухой деревне, притащив на себе из Москвы огромную спутниковую тарелку. Прибить-то мне её прибили, но вот настраивать пришлось исключительно самой. Очень стимулирует, когда знаешь, что помочь некому…

Да, мои предки были обычные честные русские люди. Они не хватали звёзд с неба – просто честно трудились и разделяли все напасти и беды, которые сваливались на нашу страну. Революция испортила им жизнь, мужская часть семьи погибла, выжили только стойкие женщины, которые, как известно, имеют гораздо бОльшую сопротивляемость, чем мужчины. Бабушка, несмотря на катаклизмы, стала даже довольно большим начальником – это при том, что её из-за «неправильного» классового происхождения никуда не пускали. Но она была – без преувеличения скажу – необыкновенным человеком. Я бы лично при её обстоятельствах жизни просто опустила бы руки или сделала бы петельку и ушла бы из этого несправедливого мира. А она боролась до последнего. Правда, эта борьба не прошла ей даром – конец её был просто ужасен: рак в последней стадии, здесь она тоже пыталась бороться изо всех сил и умерла только тогда, когда жить было уже нечему, не осталось ни одного не затронутого раком органа, только крепкое сердце всё билось и билось…

Эти люди – подобные моим предкам – много чего хлебнули на своём веку. Чего стоит только великая война, которую они вынесли на своих плечах! А перед этим – голод, разруха, у бабушки умерла маленькая дочка только потому, что не было лекарств и элементарной медицинской помощи. Сохранилась фотография 36-го года, на ней они такие страшненькие, зачуханные, бледные, худющие, одетые во что попало. Смотреть на этих людей без слёз невозможно. Мои мать и тётушка всю жизнь были серьёзно больными людьми, но это ведь и закономерно. При этом они не выхлопотали себе никакой-такой инвалидности – работали, как все. Тётушка закончила педагогический институт и преподавала математику в школе. Мама не смогла выучиться, у неё была эпилепсия. Но всё равно трудилась на каком-то заводике простой рабочей много лет.

Но к середине двадцатого века жизнь начала понемногу налаживаться. Умер сволочной тиран, погубивший полстраны. И хотя мы жили в совершенно ужасном жилье без всяких удобств и спали пять человек в одной комнате, моё детство уже не было таким трагическим и голодным, как у предыдущих поколений. Да что там – нормальное было детство.