Галина Грановская - Дорога на Ай-Петри

Через полчаса, когда, устав от переживаний, она немного отвлеклась, рассматривая зал и посетителей, он снова возник рядом и сказал, что сегодня допоздна занят, и комнату ей сможет показать только завтра. Значит, он согласен? Обалдевшая Нина едва верила своим ушам. Едва не завопила: не надо показывать! Она согласна, пусть там даже вместо комнаты будет просто конура! Хотела сказать спасибо, но натолкнувшись на его взгляд, не смогла вымолвить и слова. Почувствовала, что краснеет. Как-то уж слишком пристально он её рассматривал, будто оценивал. На следующий день, когда она, уже без Софы, пришла посмотреть комнату и взять ключи, снова возникло то же чувство неловкости, хотя встретил он её дружелюбно, даже предложил чаю, от которого Нина отказалась, соврав, что торопится. В его присутствии цувствовала себя деревенской недотёпой и, от стеснения, боялась ляпнуть какую-нибудь глупость. Он был слишком красивым, и речь у него была красивой и правильной, без украинизмов и свойственного южанам «гэканья».

Роман помог устроиться и на первую в её жизни работу. В его бар-ресторан требовалась посудомойка. Зарплата мизерная, сказал, но можно подрабатывать уборщицей в соседнем продуктовом магазине, там всего на час-два уборки. Предложение Нину поначалу шокировало. Еще вчера она считала себя почти студенткой, а сегодня – нате вам, – посуду мыть и полы! Но выбора не было. То есть он был, конечно, – или домой, или в уборщицы. Но теперь, когда было где жить, домой ехать ещё меньше хотелось, и она согласилась. По глупости не понимала тогда, какая это была удача, можно сказать, просто чудо, что её вообще брали на работу. У неё не было ни трудовой книжки, ни опыта, ни прописки. Приняли лишь потому, что он замолвил за неё словечко и даже временно, на шесть месяцев, прописал. Приди она с улицы, ну кто бы её взял?

Работа была малоприятная, да и люди вокруг не особо доброжелательные. А может быть, такими тогда казались. Никто не делал скидку на то, что она вчерашняя школьница, что ни опыта пока не нажила, ни ума. Короче, не церемонились. Только и слышала: давай, давай, поворачивайся! Или: ну что за растяпа! Не чувствовала она себя полноценным человеком там, где ей впервые выписали трудовую книжку. Которую, кстати сказать, она, навсегда покидая Ялту, так и не забрала.

– Милая ты моя!

Нина Алексеевна поднялась со стула и тут же утонула в мощных объятиях.

– Совсем, совсем не изменилась! – громогласно оповещала её, а заодно и всех посетителей кафе, высокая, толстая женщина в шёлковом платье-мешке.

– Так уж и не изменилась! Все мы меняемся, – пыталась высвободиться Нина Алексеевна, не терпевшая ни панибратского отношения к своей персоне, ни явной лести. – Я бы тебя на улице не узнала.

– Я сама себя не узнаю, когда в зеркало смотрю, – весело расхохоталась Софья, ничуть не обидевшись. – Ну, рассказывай, что это за конференция, которая вытащила тебя в наши края? – спросила, когда они уселись, наконец.

– Ну… это долго объяснять. Это связано с новыми технологиями.

О работе она Софе не писала. Кому интересны подробности производства холодильных камер? Если человек не в теме, то вряд ли что поймет. И о том, что она замдиректора предприятия, тоже не говорила. Сообщила лишь, что работает менеджером на небольшом заводе. Этим словом можно обозначить руководителя любого ранга.

– Ясно, Ялта хороша для деловых встреч, а отдыхать начальству положено где-нибудь в Испании.

– Почему обязательно в Испании? – вскинула брови Нина Алексеевна.

Она всё никак не могла совместить вид этой крупной бойкой женщины с образом тоненькой девочки, которую упорно подсовывала память. С той она бы наверняка нашла общий язык, эта же ей сразу не понравилась. К чему так громко кричать? Может быть, плохо слышит?

– Менеджерам по статусу положено ездить далеко и дорого! – последовал ответ. – Это у нас тут жизнь простая, весь отпуск проводишь на даче.

– Хотела бы я иметь собственную дачу. – Это была сущая правда.

– У тебя нет дачи? – не поверила Софья.

– Пока не заработала, – попыталась отшутиться Нина Алексеевна.

– А и не надо, ну её. Пустые хлопоты! Копаешься в земле, ни весны, ни лета не видишь, осенью закатки, а потом весной половину добра выбрасываешь, никто есть не хочет. – Софья поискала глазами официанта. – Ты какое вино любишь?

– Да никакое, у меня от всякого давление поднимается. И потом, завтра утром доклад, голова должна быть свежей.

– Она и будет! – Софья не желала слышать никаких доводов. – От нашего крымского не никакого давления, оно для здоровья полезное! Тем более, есть повод, не каждый день встречаемся!