Дмитрий Коровин - Видеосклеп

– Хобб! Я же сказала, обо всем расспросите на перемене! – раздался голос учительницы, и юноши были вынуждены прерваться, хотя бы до тех пор, пока Дина не ткнули сзади с похожими расспросами.

Хобб заступился, велел всем отвалить и настроился на обучение.

– Пиледжи тетка строгая, с ней не забалуешь, – лишь буркнул он и замолчал почти до самого звонка.

На протяжении всего урока Дин чувствовал себя сконфужено. Испытывая постоянное напряжение и пытаясь сфокусироваться на учителе, он замечал лишь учеников с их голодными, красноречивыми взглядами, сами за себя говорившими. Повседневная, заунывная школьная скука была развеяна его присутствием. «Свежая кровь» – как сказал смуглый паренек на задней парте и похоже ее давненько в эту вену не вливали.

Закрепленный опыт последнего такого знакомства Дин получил тремя годами раньше в Портленде, но подобное здесь, скорее всего, не пройдет. Там Дина почти и не заметили, он быстро подобрал подходящее поведение, легко нашел общий язык и постепенно проникся принятой в классе философией. Особо не выделялся, даже в прошествии года, но и не прибывал в тени.

Ничего, спустя два-три месяца бывшая фотография покинутого класса уже заменится другой, и эти подозрительные физиономии Дин сможет перечислить поименно. Лишь остается подождать и выдержать натиск, а он, судя по всему, обещает быть не слабым.

За десять минут до конца урока новичок перестал обращать внимание не только на учителя, но даже на учеников. Ему хватало времени, чтобы придумать выгодную сказку. Рассказами о веселом Портленде их вряд ли можно было искусить, но вот истории о его ночной стороне могут получиться занимательными. Пусть Дин еще и не познал ни клубных вечеринок, ни алкоголя, ни женщины, зато умел интересно фантазировать, и это не раз приносило ему пользу, хотя бы для самоутверждения в компании, тем более незнакомой. Бары, спиртное, проститутки – начало, в общем, не плохое, а если подобный салат ко всему прочему сдобрить острым соусом из пары где-то услышанных баек, сие блюдо каждому придется по вкусу. Главное не перелить, иначе Дин сразу попадет в разряд выскочек. Однако чтобы ложь осталась незаметной, нужно лжецу находиться в спокойствии, а Дин сейчас прибывал далеко не в лучшей форме. Сказался все же стресс от перемены места.

Это был уже пятый переезд Дина Дэннинга за всю его непростую шестнадцатилетнюю жизнь. Переезд прошел с большими осложнениями, безжалостно круша весь устоявшийся уют и перечеркивая принятые правила. Вновь незнакомый дом, который нужно обживать; опять привычки странные, к которым нужно привыкать; снова чуждые законы, какие нужно соблюдать; и только мечты останутся прежними. Мечты, далекие, но желанные, прибывавшие за гранью семейного признания. И хотя их называли: детскими, наивными, смешными и даже оскорбительно глупыми, они, на протяжении долгого времени, держали на плаву их почитателя, согревая его трепетную душу обманчивыми надеждами на будущее, которое у него забирали его же собственные родители.

Сначала юноша упорно не хотел подчиняться, продолжая строить новые планы, затем смирился и просто перестал им следовать, поняв, что скоро все рассеется словно туман. Дина принуждали жить одним мгновением только здесь и сейчас, приучали к готовности бросать и расставаться. Он, конечно, мог иметь свои личные вещи, но лишь попадавшие в свободное место в трейлере; мог завязывать знакомства, но не имел права сближаться и заводить друзей; мог любить бейсбол, но лишался возможности быть постоянным членом одной команды. Одиночество постепенно сгущалось над Дином, холодною рукой хватало за горло, иногда заставляло выть, а временами бросало на стену. И в последние месяцы, предвкушая очередную миграцию, он особо ощущал гнетущую пустоту в своем юном, но по-взрослому израненном сердце.

Так будет продолжаться еще целых три года, пока юноша не поступит в университет и не покинет эту странную парочку неудачников, зачавших, родивших и воспитавших его неизвестно зачем. А то уж ему начинало казаться, что он навечно обречен дрейфовать в их сопровождении, чувствуя себя вместо домашнего питомца, о котором вспоминают уже отъехав на внушительное расстояние, при беглом перечислении вещей: видео, одежда, посуда… а канарейку взяли? И более печален факт, что Дину не разрешали завести даже ее! Видите ли, дорогая мамочка очень жалостливое создание и за свою жизнь уже успела оплакать двух кошек и белую мышь, мол, с нее порядком хватит! А на предложение купить ему черепаху, она ответила, что заведомо знать, как некая ползучая табакерка переживет тебя лет на сто – это уж слишком! Одна ее насмешливая рожица, торчащая из-под панциря, будет ужасно маму раздражать, да и что это вообще за зверь? Не обнять его, не погладить, а у того, какое можно потискать, уж больно краток век. Надо отметить, что отец – инициатор постоянных переездов и главная фигура затаившейся детской злобы – при этих словах поежился и с каким-то пренебрежением покосился на маму.