Карим Даламанов - Овраги

Вытирая со лба упрямый пот, Арсен откидывает одеяло, садится, подложив под спину подушку, и вспоминает, как в детстве приятель Колька брал его с собой воровать клубнику. Посёлок тогда можно было обойти минут за пятнадцать вдоль и поперёк. В нём была одна-единственная улица с остатками асфальта, с десяток пятиэтажек, старая кирпичная школа с футбольным полем и несколько деревянных бараков, сверху оштукатуренных и выкрашенных в грязно-жёлтый цвет. Клубнику, малину, картошку, а то и кабачки с огурцами во дворах не сажал только ленивый. До первого поселкового супермаркета оставалось лет десять, до торгового центра на новом скоростном шоссе, с огромной парковкой, как два стадиона, – почти двадцать.

Самая вкусная клубника росла за крайней пятиэтажкой, стоявшей буквой "Г" у лесополосы. Выращивала её баба Галя – полная старуха с пробивающимися усами и клубком седых волос на голове. Она по полдня торчала на своём балконе на самой верхотуре, но примерно в восьмом часу вечера исчезала в однокомнатной конуре под крышей и усаживалась смотреть сериал. Тут-то Колька и выбирался из лопухово-полынной засады и, отодвинув огородную калитку, шёл на промысел. Арсен плёлся за ним, дрожа так, будто его только что ударило током. Узкая тропинка вилась между теплицами, сваленными на землю автомобильными покрышками, которые исправно служили клумбами, между картофельными грядками и самодельными изгородями из спинок старых кроватей, и упиралась в стену дома. Добравшись до неё, нужно было красться под окнами, словно партизан, а потом шмыгнуть на другую тропку – и тут до бабы Галиной клубники было уже рукой подать. Последние несколько метров иногда ползли. Так было не только безопаснее, но и удобнее: спрятанную под листьями клубнику замечали сразу, рвали её и жадно жевали, понимая, что больше такой нигде не найдёшь. Сочетание удовольствия и пронизывающего с головы до ног страха – пожалуй, это было самым запоминающимся впечатлением длинных летних каникул, проходивших среди песка, подорожника и ржавых столбов с перекладинами, на которых когда-то висели качели. Баба Галя, конечно, давала о себе знать. В перерывах на рекламу она выходила на балкон и, увидев со своей "сторожевой башни" двух малолетних воров, в лучшем случае оглашала всю округу хриплым деревенским голосом, в худшем – кидала что-нибудь сверху. Однажды Арсену на плечо прилетела грязная консервная банка. Синяк-то был небольшой, но вот рыбой он провонял так, что потом было стыдно по улице идти. Колька же всегда выходил из воды сухим.

"Сеня, не суетись, сколько я тебе говорил? Чем больше ты суетишься – тем скорее тебя запалят!".

Арсен каждый раз уверял себя, что больше он в огород бабы Гали – ни ногой, но бежал за Колькой, как собачонка на привязи.

"Может, больше не будем? – с надеждой спрашивал он. – У неё там и клубники-то уже не осталось!".

В ответ Колька по-пацански усмехался и говорил, что баб Галиной клубникой можно весь посёлок накормить. И это было похоже на правду. Клубники там росло столько, что она сама просилась в руки. Большая, средняя, мелкая, почти как земляника. Темно-красная и бледно-розовая, круглая и клубневатая, словно картошка.

Арсен снова вытирает пот и чувствует, что от этих воспоминаний член подпирает одеяло. Игорь лежит рядом и похрапывает, негромко, по-детски. Одна нога высунута из-под одеяла, рука держится за подушку. Разложенный диван упирается в стеллаж, на полках которого громоздятся детские игрушки. На этом самом диване они с женой зачали одну дочь, затем вторую, а вчера Арсен до дрожи в ногах здесь же прижимал к себе Игоря, кусал ему соски, ворошил волосы на груди, надевал презерватив, отвинчивал крышку тюбика со смазкой…

– Член у тебя всё-таки что надо! – усмехнулся Игорь, забрасывая Арсену ноги на плечи.

Двадцатью годами ранее то же самое сказал ему Колька. Это он научил Арсена дрочить. В лесополосе за посёлком, под шум проходящего неподалёку шоссе.

"Головку-то открой! – громко шептал Колька, вовсю дёргая свой. Он у него был не слишком большой, но аккуратный, с проступающей веной и выкатывающейся головкой. – О! Да у тебя фимоз!"

"Что?"

"Головка у тебя не вылазит оттуда. Как ебаться-то будешь?"

Этому Арсен потом научился, правда, уже без Колькиной помощи. Колька вообще оказался натурал, каких поискать: женился лет в двадцать, настрогал детей, отрастил бороду, отдающую рыжиной, которую, правда, подстригал, выбривая скулы. Словом, с ним у Арсена всё было, и много раз, правда, только в фантазиях, и с тех пор Арсен всегда выбирал похожих на Кольку: немного коренастых, светло-русых, бородатых…