Саша Шумаков - Осьминог

В присутствии отца неловкость на троих становилась невыносимой. Отец и здесь пытался демонстрировать полную уверенность. Понимая, что взросление сына есть процесс естественный и неизбежный, он нарочито небрежно обращался к нему как к молодому мужчине, но выходило неуклюже. Чтобы подбодрить маму, отец завел привычку шутить про «стариковские замашки», отпускал при ней и Генри «взрослые» шуточки и травил анекдоты. Это было еще хуже, чем если бы он взялся читать Генри мораль о нравах и поколении.

3

Скучая, Генри по целым дням не выходил из гостиницы. Если у семьи не было билетов в театр или кино или других планов, Генри уходил в гостиничный бар. Чаще всего сразу после ужина он шел на первый этаж.

Отель был рассчитан на иностранцев, и для развлечения гостей ежедневно устраивались развлечения: музыкальные вечера, стендап и всякие другие шоу-программы. Когда бар бывал закрыт, Генри подолгу сидел в лобби, вперившись в карманную приставку, книгу, или разглядывал других постояльцев и персонал. Взгляд Генри сам собой останавливался на молодых японках. На задворках воображения у него случался роман. В голове разворачивалась не совсем ясная история знакомства и близости с японской девушкой, больше похожей на вечную школьницу-подростка, чем на женщину. Надежда на встречу облаком окружала его в течение скучного дня и томила бесконечными вечерами в баре отеля. Засиживаясь до закрытия, он смотрел, как девушки протирают столики. Несколько раз он решался заказать в пустеющем баре джин или мартини. Пока готовили напиток, Генри придумывал слова, с которыми обратится к официантке. У них завяжется разговор, а потом он будет ждать, пока она закончит смену.

Утопая в грезах, он сидел в пустом лобби, ловя на себе ленивые взгляды ночного администратора, или прогуливался вдоль бассейна, за баром, снаружи отеля. Через стекло он смотрел, как в закрытом баре гасят свет. Он вспоминал улыбку официантки, представлял, что она что-то значила. Он не рисовал себе того, что будет дальше, когда она, закончив работу, выйдет к нему. Его занимала только призрачная аура возможной встречи. Образы были далекими, даже менее объемными, чем его первые впечатления от аниме. Молодая страстная японка была не такой настоящей, как двухмерные нарисованные девушки из виденных в детстве переводных мультиков.

4

Через неделю после приезда в Токио Генри купил себе тамагочи. Обычно он бережно относился к родительским деньгам, а туристические побрякушки не вызывали у него интереса. В свои семнадцать он не смог бы объяснить, что им двигало, когда среди множества местных электронных изысков он выбрал именно тамагочи. Невольная дань уважения той мощи, с какой тамагочи в свое время подняли волну повального увлечения среди детей западной цивилизации.

Генри понимал, что он, мягко говоря, староват для тамагочи. Трудно было придумать более бессмысленное времяпрепровождение, но абсурдность идеи как будто подстегивала его.

Поддавшись ностальгии, Генри купил классическую модель, «без наворотов». В современном исполнении выбор питомцев сделали шире, а экран стал цветным. В остальном это было все то же старое доброе содержание в меру капризного электронного зверька, который живет в брелоке в форме яйца.

Обломком скрепки Генри нажал маленькую кнопку, скрытую в углублении на тыльной стороне, и игра началась. В погоне за максимально дикой насмешкой над самим собой он выбрал в меню питомца-лягушку. После первого включения он прилежно кормил, мыл, развлекал виртуального лягушонка и регулярно делал у него уборку.

5

Дома Генри ждал его настоящий питомец – золотистый ретривер по кличке Бари. Родители подарили его Генри на десятилетие. Бари был ласковый и игривый пес. Как большинство представителей его породы, он сохранял характер щенка и в солидном по собачьим меркам возрасте.

Умница, с большой головой, Бари смотрел на Генри грустными глазами, когда перед отъездом они всей семьей повезли его к соседке, чтобы оставить той на попечение. Пес чувствовал, что его оставят надолго – не на день или два – но вел себя хорошо. Он не скулил, и когда соседке передали его вещи – мячик, миски и собачий матрас, Бари даже изобразил воодушевление вежливым помахиванием хвоста.

Генри долго выпрашивал у родителей собаку и после появления Бари исправно ухаживал за ним, но в этот раз, покидая его, Генри все равно почувствовал себя виноватым. Хотя родители увезли самого Генри, не слишком интересуясь его мнением. Они полагали, что посещение новой страны, тем более такой как Япония – безусловно будет полезно для его развития. Им и в голову не пришло спросить его согласия. Генри, сам того не замечая, вспоминал о Бари, когда играл с виртуальной лягушкой.