Марина Ганзенко - Питер-2070

– В чем дело? – взревел я.

Мне не хотелось устраивать сцену при бабуле, но сдержаться не было никаких сил.

– Вам нужно успокоиться. Давайте выйдем из палаты, – предложила тётка.

– Почему бабушка меня не узнала? – продолжил вопить я.

– Послушайте, операции не было. Вы не должны так нервничать.

Я отступил. И зачем так разорался? Просто дату операции перенесли. Ничего серьёзного. Мне стало немного стыдно за своё импульсивное поведение.

– Когда Вы вживите бабушке флешку? – поинтересовался я нарочито спокойно.

– Боюсь, что пока это невозможно, – отозвался доктор. – Вы знали, что Галина Ивановна госпитализировалась в пятьдесят втором году, – я непонимающе уставился на халат хирурга. Врач продолжил. – Когда она лежала в больнице в прошлый раз, то заполняла наши стандартные документы, среди которых было согласие на вживление флеш-носителя. Тогда Галина Ивановна ответила отказом. Уверен, ей объясняли, что наличие такого флеш-носителя у человека сводит к нолю риски любых деменций. Также наши сотрудники ежегодно звонили ей в рамках программы «Распространения флеш-носителей среди населения», и она каждый раз отказывалась вживить флешку.

Я ощутил, как кровь залила мои щёки. Мне не хотелось в это верить.

– Вы что не видите, что она тут лежит, как овощ? Не видите, что она никого не узнаёт? Не понимаете, что такое постинсультный маразм? Ей срочно нужна треклятая флешка, чтобы навести порядок в голове, – снова завелся я.

– Мы всё прекрасно понимаем. Но вы должны принести нам решение суда о признании ее недееспособной и заявление на операцию, подписанное вами. Тогда клиника прооперирует вашу бабушку. Кроме того, подчёркиваю, что даже вживление флешки может оказаться низкоэффективным, потому что деменция уже имеет место быть. Мы обсуждали с вами другие методы лечения…

– Они слишком дорогие для меня. А чёртова флешка будет записывать все ее мысли. Сейчас она даже не может запомнить в лицо членов семьи.

– Флеш-носитель будет осуществлять резервное копирование памяти пациентки. Возможно, это улучшит ситуацию. Но сто процентных гарантий мы вам дать не можем, – холодно отрезал хирург.

– И что мне теперь делать?

– Оформлять документы и надеяться, что вашей бабушке станет лучше.

Медики ушли.

Я убрал увядший букет из вазы и поставил на его место свежие цветы.

– Твои любимые, бабуля.

Мой слова были наполнены горьким отчаянием.

Бабушка что-то забормотала – разобрать было слишком сложно.

– Скоро тебя прооперируют, и всё будет хорошо, – сказал я, направляясь к выходу.

– Миша! – внезапно воскликнула бабуля.

Дыхание перехватило. Секунда и я обнял бабушку, осыпал её сухие шершавые руки поцелуями.

– Миша, я родилась человеком и умру человеком, – тихо прошептала бабуля. – И это будет очень скоро. Дай мне уйти с честью. Просто побудь рядом.

Я отскочил от её кровати. Впервые за три месяца она пришла в себя для того, чтобы сказать мне, что не готова бороться. Упрямая! Да как она не понимает? Я так хотел поговорить с ней… Но слушать такие речи не готов. Ничего – поговорю с ней позже, когда всё улажу. Я вылетел из палаты, как пушечное ядро. Пара звонков и на завтра назначено судебное заседание. Вот что значит, иметь связи в Питере 2070.

Несколько фраз, несколько купюр за оперативность. Решение о признании бабушки недееспособной уже было у меня на смартфоне, и я спешил в больницу на всех порах.

Шёл по коридору полному боли и стерильности, когда у меня начал разрываться телефон. На экране была надпись «врач бабули». Комок в груди сжался. Вместо того чтобы взять трубку я ускорил шаг. Ещё немного, и увижу пожелтевшее от времени любимое бабушкино лицо.

В залитой мягким предзакатным солнцем палате меня уже ждал хирург. Бабушки не было. Врач стал говорить что-то и трепать меня по плечу – я не слушал, а смотрел в одну точку: на жёлтые тюльпаны, гордо поднявшие свои бутоны к свету.

Лена больше всего на свете любила слова. Она жила и дышала лишь одним занятием – журналистикой. Первую свою статью для журнала «Правда» она написала ещё в школьные годы. С тех пор стук её ноготков по клавиатуре ноутбука был для неё сладостней и вожделенней звучания «Времён года» Вивальди. В свои двадцать восемь она успела поработать с разными изданиями. И вот, кажется, настал венец её карьеры. Ей предстояло взять интервью у Арсения Алексеева, престарелого главы «Лайф Фарм», накануне поглощения его компании «Флеш Индастри».