Геннадий Гусев - Колымская проза

– Я тогда пошёл… – без особого желания, чувствуя обречённость и безнадёжность их положения, то ли спросил, то ли просто сказал старпом.

– Да, идите, Матвей Степанович, – ответил капитан, вновь обратив свой взор в смотровое стекло рулевой рубки.

Старпом ушёл.

Сразу после этого, ещё раз переговорив со старшим механиком о положении дел в машинном отделении и поняв, что в лучшем случае только таким ходом они могут идти дальше, Самат наконец решился доложить на «берег» о реальном положении дел с их кораблём. Однако подавать сигнал SOS он не стал.

«Берег» ответил тем, что всем судам, находящимся в данной акватории вблизи к их сейнеру, будет дана команда оказать им помощь. В то же время, береговая служба информировала, что спасательное судно из Магадана раньше, чем через несколько часов и то при условии улучшения погоды, выйти к ним не сможет. На авиацию также не приходилось надеяться. Договорились постоянно между собой держать связь. Регулярно, через согласованное время, Кудинов обязывался докладывать о состоянии дел и местоположении судна.

Получив данную информацию, Самат ничему не удивился. Он и так прекрасно знал, что ему ответят.

«Да, не повезло нам в данном случае. Что ж, иногда бывает и так. Не все же везучие. В народе правильно говорят: „Знал бы, где упасть, соломки бы подстелил“. А ведь предполагал, что такое может случиться, предупреждение ведь получил. Однако не выполнил требование, не прислушался к стармеху, человеку с большим опытом, да и просто к здравому смыслу. Какая глупость, тупоумие! Как мог он, капитан, на такое пойти?!» – корил очередной раз себя Самат. Глаза при этом у него слегка повлажнели, словно перед ними опустился туман.

Рядом с Кудиновым по-прежнему находился его вахтенный помощник. Поэтому мимолётную слабость, которая могла бы показать отсутствие у него характера, твёрдой воли, он тут же жёстко внутри себя подавил. «Не хватало, чтобы меня раскисшим увидели подчинённые, позор будет на всю оставшуюся жизнь. Пусть даже она у меня будет короткая», – Самат резко встряхнулся, взял себя в руки.

Очередная мощная волна обрушилась на корабль. Она словно снежная лавина сошла с горы и всей своей силой придавила его. Удар, скрежет, визг и свист ветра всё разом соединилось, сплелось. В рубке моргнул свет. Сейнер несколько развернуло влево. Такое положение грозило ему серьёзной опасностью опрокидывания. Сразу же увеличилась бортовая качка, которая и до этого уже была непомерно большой. Вахтенному помощнику пришлось серьёзно попотеть, чтобы восстановить нужное направление движения судна. При хорошей скорости такого случиться не могло, да и поменять курс можно было бы сравнительно легко, но только не сейчас. Теперь в любой момент жди, когда тебе, как в боксе, то с одной стороны, то с другой «прилетит» внезапная оплеуха, вернее, нанесут нокаутирующий удар.

Вдруг раздался раздражающий звон вызова по системе внутренней связи.

– Слушаю. Кудинов, – ответил капитан.

– Что случилось, Самат Ринатович?! У нас тут движок чуть со шпилек не сорвало, и мы с механиком чудом не убились! – явно встревоженно прокричал стармех. Спокойным голосом в это время на корабле уже никто не разговаривал, это просто было невозможно.

– Алексей Михайлович, не волнуйтесь, это ударила о борт большая волна! Положение судна мы восстановили! У вас-то как там?! Скорость не можем прибавить?! – в ответ, стараясь успокоить своего старшего механика, громко спросил Кудинов.

– Какое там, Самат Ринатович, дай бог такие обороты держать! А если подобные этому удары участятся, то вообще ничего гарантировать не смогу! Тут и генератор может выйти из строя, тогда судно вовсе обесточится! Вслепую придётся работать и идти! – прокричал стармех.

– Я Вас понял! Будем бороться за корабль, за жизнь и надеяться на лучшее! —заканчивая разговор, сказал Кудинов.

– В нашем теперешнем положении только и остаётся – одна надежда… – уже без крика, без эмоций в голосе, мрачно ответил стармех.

Меж тем в жилом помещении судна царила следующая обстановка. Уставшие за неделю от болтанки в ледяном Охотском море в поиске и ловле рыбы, несении по очереди вахты, выполнении других работ, на своих койках сидели и лежали рыбаки. Последние несколько часов жуткого грохота и бесконечной качки скверно, муторно действовали на людей. Даже их закалённый морскими походами «железный» вестибулярный аппарат бывалых моряков иногда не выдерживал, сдавал свои позиции, как говорят, «пробивался». Такое случается только во время полного безделья, когда нет физической работы. В подобные моменты твой мозг начинает «накрывать», «сверлить» всякая чертовщина. А тут ещё кто-нибудь из друзей-товарищей, «подкармливая» своими страшными байками и без того жутко отвратительное внутреннее состояние, начинал «нести сплошную пургу». Вот тогда становится вовсе нехорошо.