Геннадий Гусев - Колымская проза

Отработав на палубе положенное время, смены менялись. Возвращаясь в жилое помещение, уставшие, промокшие моряки, сбрасывали с себя верхнюю одежду, вывешивали её для просушки, где только возможно. С брезентовых, прорезиненных роб и сапогов оттаявший снег и лёд стекали, капали на пол, образовывая маленькие лужицы. Затем замёрзшие спешили согреться. Горячий, крепко заваренный чай со сгущёнкой, сухарями, печеньем, хлебом с маслом или салом всегда ожидали их. За это отвечал кок – крепкий, невысокого роста, шустрый, черноволосый кореец по имени Хан. Он в любых условиях мог приготовить вкусную еду. Однако, надо сказать, иногда слишком острую, видимо, в соответствии с национальной традицией. В целом основной состав команды к этому уже привык и претензий к нему не предъявлял.

Отогревшись крепким чаем, мужики тут же падали в койку, чтобы на пятнадцать-двадцать минут забыться коротким сном. А потом по громогласной команде боцмана или старпома, часто подкреплённые крепким словцом, вновь вставали, натягивали на себя непросохшие штормовки, шли на палубу менять работающую там смену. Так безостановочно продолжалась борьба с обледенением сейнера. После тёплого помещения, прерванного сна первые минуты вялое и размякшее тело сопротивлялось, не желало подчиняться разуму. Но это состояние длилось недолго, ровно до того момента, как люди выходили на свежий воздух, на палубу корабля. Первый же снежный заряд в лицо, накат волны, её ледяные с пеной брызги мигом приводили всех в соответствующее обстановке состояние.

Погода тем временем продолжала ухудшаться. Да и погодой, честно говоря, это уже было трудно назвать. Для сухопутного человека, не моряка, такой шторм всё равно, что «ад небесный». Мне сложно описать самому это грозное явление природы, поскольку я в такие ситуации никогда не попадал, поэтому обращусь, с позволения читателя, к фрагменту небольшого романа Джозефа Конрада «Тайфун».

« …Это было нечто грозное и стремительное, как внезапно разбившийся сосуд гнева. Казалось, все взрывалось вокруг судна, потрясая его до основания, заливая волнами, словно на воздух взлетела гигантская дамба. В одну секунду люди потеряли друг друга. Такова разъединяющая сила ветра: он изолирует человека. Землетрясение, оползень, лавина настигают человека случайно – как бы бесстрастно. А яростный шторм атакует его, как личного врага, старается скрутить его члены, обрушивается на его мозг, хочет вырвать у него душу ».

Примерно что-то похожее на данную ситуацию складывалось с промысловым сейнером «Осьминог». Шторм всё-таки нагнал его и всей своей силой, мощью теперь играл им, как детской игрушкой.

К полуночи все наружные работы, главным образом касаемые обколки льда, приказом капитана были прекращены. Поскольку людям стало небезопасно находиться вне судна. Мощные волны, прокатывавшиеся по палубе, сильнейшие порывы ветра легко могли смыть, сбросить человека в море. Удержаться за всевозможные поручни, леера и прочие страховочные средства, даже быть привязанным верёвкой или канатом к ним, всё это не давало никакой гарантии, что человек останется жив и невредим.

Кудинов к этому времени был на ногах и руководство судном вновь взял в свои руки. Небольшой отдых пригодился ему для восстановления сил. И вот теперь, когда для корабля и его экипажа настали самые тяжёлые минуты, он занял капитанский «боевой» пост в рулевой рубке. До Магадана оставалось идти чуть больше сорока миль.

Это расстояние уже позволяло связываться с берегом, используя радиостанцию. Несмотря на шторм, грохот обрушивающихся на судно волн и завывания ветра, получаемую и передаваемою информацию можно было сносно разобрать. Самат уже выходил на диспетчера порта и докладывал ему о местоположении судна, направлении его движения, количестве экипажа и техническом состоянии сейнера. Ничего тревожного он не хотел говорить, несмотря на складывающееся сложное положение. Только отметил, что из-за низкой температуры и штормовой погоды судно подверглось обледенению. Конечно Кудинов и все члены команды надеялись на лучшее. На то, что все трудности они обязательно преодо-

леют.

«Сколько там осталось до Нагаевской бухты?! Всего-то чуть больше семидесяти километров хода! Ничего, пусть

даже некоторые из нас немного потравят чистую, холодную воду Охотского моря своим нутром, зато завтра все вернёмся домой, где нас ждёт твёрдая земля и полная благодать. А как иначе?!» – примерно так думал каждый их членов команды сейнера.