Казимир Туровский - Миллениум

– Почти… Я умная! Я все знаю наперед! – сказала ОНА не то в шутку, не то всерьез.

– Думаешь управимся за семь дней?..

– Нет, за семь – не управимся, – перебила ОНА, – но до светопреставления надо успеть.

– Придется постараться! – хохотал ОН.

– Для начала тебе не следует никуда уезжать! Что это за мальчишеский вздор?! – ОНА поменяла тон, отчего черты лица ее стали строгими.

– Это не вздор. Я должен.

– Никто здесь никому ничего не должен! – возмутилась ОНА. – Таких как ты просто обманывают! Обманывают самым бесстыдным образом… На деле нами не так уж сложно манипулировать, поверь. Достаточно знать за какие струны дергать… А струна в общем-то одна – гордость. Вам разводят турусы на колесах о высоких ценностях, о долге, о чести… Только это все глупости! Глупости!

– Каждый сам по себе?.. Что за царство такое ты придумала?! – спросил ОН лукаво, в душе понимая, что ее слова, какими бы правдивыми ни были, совершенно бессмысленны.

– Посмотри вокруг! – словно увлеченный трибун, убеждала ОНА. – Разве ты ничего не замечаешь?.. Я – красивая! – ОНА кокетливо вытянула, будто точенную, ногу и показала на нее в подтверждение, что это не пустые слова.

– Ты очень красивая! Древнегреческие скульпторы стояли бы в очереди, умоляя тебя позировать! – смеялся ОН.

– И еще, я предсказываю будущее! Не смейся!.. Я скажу тебе, что нас ждет! Ты выбросишь из головы выдуманные долги; приедешь ко мне в столицу; я закончу университет; рожу тебе девочку… да, непременно девочку! – и наша жизнь будет беззаботным парением орла и орлицы. Посмотри, как они кружат над пропастью, не делая не единого взмаха, как они прекрасны, и как им все легко дается! Звучит, быть может, вызывающе просто… но как приятно для женского уха!..

Где-то внизу, в ущелье, две величавые птицы продолжали парить в воздухе, разрезая крыльями седые торосы облаков.

ОН посмотрел на орлов, затем на нее, и с выражением мечтательности на лице положил руку ей на плечо:

– Потом построим маленький дом в лесу на берегу тихого озера и будем, сидя в одной лодке, удить на закате рыбу, и провожать солнце, уходящее за сосны, и слушать как тихо шумит камыш, прощаясь с последними лучами… А ведь здорово!

– Ещё бы не здорово! – подхватила ОНА. – Что скажешь?

– Надо подумать, – улыбнулся ОН.

– Ты, надо полагать, невнимательно смотрел на мою правую ногу – посмотри на левую! – ОНА засмеялась и повторно продемонстрировала ту сторону женской натуры, которая говорит сама за себя, не нуждается в пространных объяснениях и не требует теоремных доказательств.

– Ты умеешь аргументировать!

– Ну что, договорились?!

– Прости, дорогая, не могу!

– Вот балбес! Все-таки поедешь?

– Поеду.

Наступила долгая пауза. Каждый из них, уверенный в своей правоте, решительно выстраивал неприступные стены защиты и готовил к наступлению орды убедительных доводов, готовых обрушиться, отстоять и повергнуть неприятеля вспять…

Почему очень часть никто не желает признаться себе в том, что там, на противоположной стороне бранного поля, под «вражескими штандартами», – другая… своя… собственная правда, такая же абсолютная и непримиримая? Правда, за которую другая сторона готова сражаться до последнего солдата, до последнего вздоха… Почему никто не желает перенестись в то недалекое завтра, когда это поле будет усеяно окровавленными телами, и уже не отличить: где свои, а где чужие?.. Безответственно! Очень безответственно!.. Но так уж здесь повелось!

– Белый свет как белый холст – бери кисть и рисуй что хочешь. Все просто, и все в твоих руках! – не выдержала ОНА и продолжила, но уже тихо и спокойно. – Если, конечно, ты твердо знаешь, чего хочешь!..

– Должно быть, я хочу слишком много, но больше своего кувшина воды не нальешь! – возразил ОН.

ОНА слегка постучала кончиком пальца по его лбу:

– Как раз об этом я тебе и говорю! Всего желать не надо. Выбирай самое важное!

– В этом-то и сложность… Любовь, семья, работа, обязательства, родители, удовольствия… Кто-то поставит на первое место Бога… Где главное, а где неглавное?.. Есть такая область медицины – самая правильная и точная – называется «патологическая анатомия». И как бы прилично, с виду, не выглядел пациент, как бы ясно не звучал его диагноз, написанный каллиграфическим почерком, – если хорошо покопаться внутри, да нарезать предмет тонкими слоями – можно такое найти, о чем и подумать было нельзя. Патологоанатом, как старая консьержка, – знает о человеке даже те подробности, о которых тот сам не догадывался! Вот жаль только нельзя распилить душу и хорошенько рассмотреть ее под микроскопом. Наверное, случись такая возможность, – мы бы обезумели от увиденного: переписали бы миллионы книг и законов, перессорились, перемирились, простили бы долги и столько же назанимали, влюбились бы и возненавидели, махнули бы на все рукой и залезли с головой в завитую раковину…