Янос Рувер - История, в которой что-то происходит

Афина трогает моё пианино. Она трогает мои черновики. Она трогает мои ручки и блокноты. Она включает мой проектор и выбирает на нём фильмы. Она бесцеремонно надевает мою рубашку и делает вид, что имеет на всё это право.

Я говорю ей сварить кофе.

И под шум кофеварки она орёт:

– Над чем ты сейчас работаешь?

Я делаю вид, что не слышу.

Не твоё дело, над чем я сейчас работаю. Это моя работа и ты мне мешаешь.

Засунь ей кляп в рот и перебей ноги, в таком случае, умник.

– …ты слышишь?

Я беру из её рук кофе и говорю, что мне надо работать. Она соглашается и ничего не происходит. Я спрашиваю, есть ли у неё идеи? Какие-нибудь гадости? Мерзкие подробности? Что-нибудь из области психологических давлений и отклонений? Извращения?

Я сажусь за компьютер и открываю новый документ.

Абсолютно пустой. Девственно чистый, притягательный. На нём сейчас – миллиард миров, миллиард ситуаций и героев в этих ситуациях. Их тянет поговорить. И темы их от глобального нытья о жизни, до низкой ругани за скидку на трусы.

Ну?

Я сморю на свою нимфу: она лежит на животе, в одной рубашке, болтает босыми ногами и молчит. У неё нет историй.

У меня нет историй.

Белый лист остаётся белым листом.

– Ты помнишь, как мы впервые встретились? – вдруг спрашивает Афина.

– Да, – отвечаю я.

Она обнимает меня так, будто мы давно знакомы.

Её грубый голос в разы лучше, чем по телефону. Она вся в разы лучше, чем на фото и чем я себе представлял.

Мы идем по узким тропинкам парка. Мы бредём быстрым шагом, мило беседуем и несмело подшучиваем. Она в больших белых кроссовках. Она одета компактно, стильно.

Мы сидим на лавочке, не касаясь друг друга. Её пышные волосы приятно пахнут. Меня охватывает дрожь, как какого-нибудь придурковатого девственника.

До нас доносятся рупорные переговоры железнодорожной станции – они здесь звучат постоянно, с интервалом в десять-пятнадцать минут. Солнце клонится к закату, освещая розовым типовые уродливые здания. Взбитый асфальт пешеходных дорожек зарастает травой. Шумные деревья из последних сил стараются сбросить жёлтые листья. Недовольные лица проходящих мимо людей фиксируются в моей памяти на годы.

Этот старый город – перевалочная станция.

Мы говорим и нас тянет друг к другу, но никто из нас не движется. Мы сидим на лавочке, не смея коснуться друг друга.

Я предлагаю отвезти её до дома.

Мы садимся в машину, но никуда не едем.

Она влюблено смотрит на меня.

Я впервые целую её, покорную, ожидающую, романтично красивую до безумия. И это самый лучший поцелуй в моей жизни.

– …но ты уже стал знаменитым. И поэтому я подумала, ты решишь, что это из-за этого.

– Зря. Поцелуй на первом свидании – залог отличных отношений.

У меня неудобное кресло. Оно перемалывает меня. Экран чересчур тусклый. В комнате очень душно. Мне не хватает дыхания. Все мои мысли – замотаны в толстый слой грязной ваты.

Афина всё смотрит на меня, у неё между налитых грудей, отсвечивает золотым крест. Мне кажется это чем-то неправильным, но символичным.

Пытаюсь развить идею. Всё время, блять, этим занимаюсь.

В квартирах соседей постепенно нарастают бытовые шумы.

Уже утро.

Я закрываю глаза и пытаюсь понять – хочется ли мне спать?

Мне хочется медитировать, бессмысленно мыча какую-нибудь мантру, но уж точно не спать.

Нужно выстроить строгий режим.

Нужно выстроить, да всё как-то невпопад.

«Уезжаю в турне».

Да, она же певица. Фартовая, талантливая. Успех коммерческий – показатель и эквивалент таланта (?). Но есть же бездари, попавшие в момент. Они что, тоже талант? Не попадание в момент, а умение быть на плаву после этого момента – талант. Мой субъективизм пытается загнать всех причастных в одну со мной лодку. Да только: по себе зачем судить? Образ Афины – талант, в нормальном понимании этого слова. Афина человек-в-быту – ничем не пахнет и слишком громко разговаривает.

Неконцептуально снова. Что-то бессвязное лопочу в невозможности сформировать Мысль. Философские заметки по типу белое – бело, чёрное – черно.

Что я делаю? (лопочу бессвязное). Пытаюсь неуместным образом создать историю на коленке из имеющихся блеклых соображений. Не соображения создадут Историю. А деятельные персонажами факты. Надо встать, разбежаться и удариться головой об стену.